Улан: Танец на лезвии клинка. Наследие предков. Венедская держава. Небо славян. Василий Панфилов

и замер виновато. Но на это никто не обратил внимания.

      – Да получается, что ты не хуже Геркулеса, – с азартом сказал Пётр.

      – Лучше, – пафосно сказал принц, принимая «статуйную» позу, – всё ж таки не с голым задом бегаю.

      Немудрящая шутка оказалась вовремя, так что хохот, вылетевший из императорской ложи, услышали все.

      Турнир прошёл великолепно – опыт из будущего, да опыт местный, и получилось прямо-таки эпично даже по меркам избалованного Петербурга. Впрочем, сам попаданец самокритично признавал, что средний уровень дотянул максимум до уровня Дня Города где-нибудь в провинции, хотя и были определённые прорывы. Ну и самое главное – Елизавета вновь стала улыбаться, так что император ходил сияющий.

      – Пётр Фёдорович, ты тут на турнир деньги выделял…, – начал разговор Рюген.

      – Как же, тридцать тысяч. Ты если свои вложил, так не стесняйся, я верну, – быстро сказал Пётр, – знаю ведь твою щепетильность, да и брал ты мало для такого-то праздника.

      – Да нет, – удивился Игорь, – вернуть излишки хочу.

      – Да много ли их? – махнул рукой император.

      – Тридцать пять тысяч.

      – Че-его?!

      – Тридцать пять тысячь, – с терпеливым видом повторил попаданец.

      – Я услышал, но откуда?!

      – На как откуда? Я ж тебя спросил, можно ли привлекать меценатов, так ты ответил: – Делай что хочешь, праздник полностью на тебе с Павлом. Так я и развернулся – билеты купцам продавал да пожертвования собирал.

      – Какие пожертвования, какие меценаты?! – Вскочил император, диким взглядом глядя на Грифича.

      – Ну как же – подошёл вон к Шувалову и спросил: не хочет ли тот выделить средства на награды кулачникам, а я за то на кубках велю писать, что де «На средства графа Шувалова», да в газетах пропишу о нём, как о меценате… Ну и к остальным так же.

      – То есть ты заработал на турнире?!

      – Ну да.

      Вместо ответа император тоненько, истерично захихикал. Смеялся он долго, с подвываниями. Отсмеявшись, сказал:

      – Ну о всяком я слышал, но чтобы на празднике зарабатывали… Да ещё и норовили потом вернуть деньги… Оставь себе – заслужил.

      Уже уходя, Владимир снова услышал хихиканье и слова:

      – Ну, Калита[149], а не князь!

      Деньги князь поделил: двадцать пять тысяч взял себе, пять тысяч раздал помощникам в качестве премий и пять тысяч – Павлу.

      – Держи, – ты их честно заработал.

      – Мне? – неверяще спросил мальчик, которому пока не доверяли подобных сумм.

      – Тебе, тебе, – ворчливо ответил Владимир, – и не выёживайся – их ты честно заработал. Захотел бы подольститься, дал бы больше, а это твоё.

      Вместо ответа Павел порывисто обнял Грифича.

      Глава четвёртая

      Заработок на турнире заставил Петербург говорить. И если вельможи и какая-то часть иностранцев откровенно иронизировали над «купеческими» замашками принца, то выходцы из небогатых Германии и Скандинавии отнеслись с восхищением

149

Калита — кошель. Также прозвище Московского великого князя Ивана Калиты, известного своей бережливостью.