Свенельд. Оружие Вёльвы. Елизавета Дворецкая

вот такой стрежень, – Снефрид показала руками величину, – с одного конца такие… как тонкие веточки, собранные в пучок у самого конца, как у веретена, которое делают из еловой верхушки, только все это было отлито из бронзы. Это веточки вместо прясленя… Хотя прядет Хравнхильд еловым веретеном с прясленем из хрусталя. Мне в детстве безумно нравился этот ее пряслень: когда она прядет, веретено вращается, он так ярко сверкает, как звезда… Что с тобой? Кого ты увидел? – Снефрид обернулась и проследила направление Асбрандова взгляда. – Он что, опять здесь?

      – Н-нет, – отец перевел взгляд на нее, как будто с трудом. – Хрустальный… пряслень… это да. Это правда. Это так и есть. Но остальное…

      – Что? – Снефрид забеспокоилась, не понимая, чем отец так потрясен.

      – Хравн… Когда он умер, ему не было еще и пятидесяти. Он был довольно высоким мужчиной, у него были темно-русые волосы, от возраста они потускнели, но еще не поседели до белизны, и в бороде седины было мало. И она была не длинной, вот такой, – Асбранд показал на середину груди, – и он всегда заплетал ее концы в две-три коротких косички, а на них надевал костяные бусины в виде птичьих черепов. У него было мало морщин, крупный сломанный нос и очень яркие голубые глаза.

      По мере его рассказа глаза самой Снефрид раскрывались все шире и шире. Она начинала понимать, почему ее слова так взволновали отца, а теперь его речь то же действие произвела на нее саму.

      – Но я видела совсем другого человека! И в тот раз, и сейчас! Кто же ко мне приходил, если не Хравн!

      – Может, и Хравн, просто тебе он показался в ином облике. Посмертном.

      – Но в тот раз, когда я была маленькой…

      – Снеф, дорогая! – Отец накрыл ее руку своей. – Когда он умер, тебе не было двух лет. И тебя никогда не возили туда в это время. При его жизни – ни разу.

      – Но я же помню… – Снефрид растерялась. – Я помню их дом с самого раннего…

      – Мать стала брать тебя туда, когда скончалась твоя бабка Лауга. Тебе тогда было уже около четырех лет.

      – Но что же… я придумала это? – Снефрид ничего не понимала. – Клянусь, я не выдумываю! Я помню, как я сидела одна у очага, мать и Хравнхильд были где-то вне дома, и я увидела напротив старика… И когда я увидела его здесь у нас, я сразу его узнала! Если бы я его не видела раньше, как бы я догадалась, кто это? Приснился он мне, что ли?

      – Я этому вижу только одно объяснение, – помолчав, с неохотой сказал Асбранд. – И в тот первый раз… ты увидела его… он явился тебе уже после смерти. Во сне или наяву – не важно. А тебе было около четырех лет. Может быть, это было в самый первый раз, как Хравнхильд осталась в доме одна и твоя мать повезла тебя туда, чтобы ее подбодрить.

      – И мне явился мертвец? – в изумлении Снефрид даже привстала. – Но я даже не испугалась!

      – Ты была слишком мала. Ты не знала, что дед умер, и не удивилась, увидев его. И не знала, как он выглядел.

      – Пожалуй… да, – вынуждена была согласиться Снефрид.

      Для маленького ребенка мир еще окутан туманом, он знает мало