Войны. Шарлотта Жангра

был ужасно глупый. Может, я снова начну расти, только когда вернется папа? Или вообще никогда не буду расти. Тоже может быть.

      Этой Лоранс больше нечего делать – только доводить меня! Уж лучше пусть закрывается в своей комнате, повесив на дверь табличку «НЕ БЕСПОКОИТЬ».

      Мама – самый неподвижный человек в доме.

      Люка уговорил нас с Кариной собрать тебе посылку, как это делают все семьи военных. На карманные деньги я купила белую футболку и написала на ней перманентным маркером: «Матильда Люка Лоранс». Я присыпала дно коробки тальком для младенцев. Брат положил фото Матильды, где она улыбается щербатой улыбкой, и свой медвежий зуб-талисман. Я добавила несколько плиток твоего любимого темного шоколада, журнал об охоте и рыбалке, банку корнишонов с анисом, завернутую в пузырчатую пленку, и футболку. Карина дополнила все тремя парами носков и диском с музыкой кантри. В понедельник она отнесет посылку на почту. Когда ты вернешься на базу, она будет тебя ждать.

      По дороге из школы я спросил Симона, не хочет ли он прогуляться в мой секретный парк. Он ответил, что да, только ненадолго. Его мама не любит, чтобы он болтался после уроков. Мы прошли немного по бульвару Сен-Жан, потом спустились по узкой пологой улочке. Там, за последним домом начинается парк, который спускается еще ниже, до самого края утеса, отделяющего верхний город от нижнего. Сюда я ходил кататься с горки с папой, когда был поменьше. Мы поднимались на самый верх холма, к кленам. Я садился впереди, между его ног, он держал меня, и мне не было страшно. Вопя как сумасшедшие, мы съезжали, подскакивая на снегу, и папа тормозил ногами у самой ограды на краю утеса. Летом на холме растет трава. Сейчас земля покрыта красными хрусткими листьями. Я сказал Симону:

      – Я хочу показать тебе новую игру.

      – Какую?

      – Поднимаемся на вершину и по сигналу понарошку боремся. Пытаемся друг друга свалить. Кто первым упадет, катится до низа. Если укатишься далеко, не страшно, ограда остановит.

      – Ок, – сказал мой друг, который всегда делает то же, что и я. – Начнем?

      В обед мы с Одиль ели в буфете сэндвичи, и вдруг моя змейка проснулась в груди.

      – От папы нет писем, – сказала я подруге. – Я даже не знаю, получил ли он нашу посылку. Там очень опасно. А моя мама, она…

      Одиль резко перебила меня. Ей, видите ли, срочно понадобилось бежать в спортзал на занятия по волейболу. Чушь. Она меня просто бросила. Я проглотила подступившие слезы.

      Потом у шкафчиков, когда Одиль подошла ко мне с этой своей медовой улыбочкой, чтобы я дала ей списать задание по математике, меня прорвало.

      – Ты мне подруга или я нужна только потому, что ты никогда ничего не учишь?

      – Все, что ты можешь, – это работать как одержимая и получать лучшие оценки в школе. Тебе так трудно помочь нам, не таким умным, как ты?

      Я хлопнула дверцей шкафчика. Она тоже.

      Мы с Симоном приходим в парк почти каждый день после уроков. Бросаем рюкзаки под клены и начинаем. Хватаем