Врата Рима. Гибель царей. Конн Иггульден

держались заметно увереннее, и Юлий почувствовал укол сожаления, что не может чаще бывать дома и видеть, как они растут. Глядя на сына, он спрашивал себя, не получится ли так, что, вернувшись однажды домой, увидит незнакомца.

      – Ты мой сын. Рений учил многих, но моего сына – никогда. Думаю, ты его удивишь.

      Юлий видел, что Гай слушает его с недоверчивым выражением лица – мальчик не привык к похвалам.

      – Я постараюсь. Думаю, Марк тоже удивит его.

      Юлий почувствовал на себе взгляд второго мальчика, однако не посмотрел на него. Он хотел, чтобы Гай твердо запомнил его слова, и, недовольный попыткой сына втянуть в разговор приятеля, ответил так, словно Марка и не было за столом:

      – Марк мне не сын. Мое имя и моя репутация достанутся тебе. Тебе одному.

      Гай смущенно опустил голову, не выдержав непривычно требовательного взгляда родителя.

      – Да, отец, – пробормотал он и принялся за еду.

      Иногда Гай жалел, что у него нет братьев или сестер, с которыми он мог бы играть и которые тоже несли бы бремя отцовских надежд. Конечно, он бы не отдал им поместье, оно принадлежит ему, и так было всегда, но порой его тяготил груз ответственности. Особенно когда мать в свои хорошие дни жаловалась, что боги подарили ей только его одного. Аврелия часто признавалась сыну, что хотела бы иметь дочерей, чтобы наряжать их и передавать им свою женскую мудрость, но недуг, поразивший ее после первых родов, лишил ее этих надежд.

      В теплую кухню зашел Рений. На нем были открытые сандалии, красная солдатская туника, не скрывавшая мощные икры, натренированные за долгие годы службы в пехоте. Несмотря на возраст, Рений являл образец крепкого здоровья и жизненной силы. Остановившись перед столом, он посмотрел на сидящих ясными, живыми глазами.

      – С твоего позволения, хозяин, солнце встает, и мальчики должны пробежать пять миль, прежде чем оно выйдет из-за холмов.

      Юлий кивнул, и мальчики быстро встали, ожидая разрешения уйти.

      – Идите… и не ленитесь, – с улыбкой сказал он.

      Его сын, похоже, ни о чем другом и не думал, а вот второй – в его темных глазах мелькнуло что-то еще. Гнев? Раздражение? Нет, наверное, показалось…

      Мальчики убежали, и мужчины снова остались одни. Юлий указал на стол.

      – Я слышал, ты собираешься начать боевую подготовку.

      – Они еще недостаточно сильны. Возможно, в этом году и не будут готовы. В конце концов, меня наняли не для этого.

      – Ты не думал о том, чтобы продолжить работу с ними после истечения годичного срока? – как бы мимоходом спросил Юлий, чтобы не выказать излишней заинтересованности.

      – В следующем году я отойду от дел и уеду жить в деревню. Вряд ли что-то изменит мое решение.

      – Значит, эти двое – твоя последняя дань Риму, – подвел итог Юлий.

      Рений на мгновение застыл, но Юлий сохранял выражение полного безразличия.

      – Об этом стоит подумать, – сказал наконец Рений и, по-военному резко повернувшись, вышел.

      Глядя ему в спину, Юлий хищно усмехнулся.

Глава