Игра на жизнь, или Приключения эльфийки. Дилогия. Эльвира Осетина

одителя ели откачали, Сашка руку сломал, синяков наставил, бровь разбил. А я позвоночник повредила. Вот, как то так. В тридцать лет диагноз – инвалид.

      У меня шевелилась только шея и немного пальцы на руках.

      – Пальцы это хорошо, могу каналы на телевизоре переключать, – смеялись мы с Сашкой на приеме у врача.

      Трудно такое осознать, я долго пыталась хорохориться, шутить. Полгода шутила, а потом ножик смогла украсть, а ночью попытаться вены вскрыть. Правда ничего у меня не получилось, просто не хватило сил, не моральных, а физических, только кожу поранила и горько плакала потом всю ночь.

      Сашка злился, не разговаривал со мной неделю. Молчал. Молча подгузники менял, молча подмывал.

      Это ужасно, когда муж меняет подгузники жене, я все никак не могла с этим смириться, я вообще ни с чем не могла смириться и не понимала, зачем еще живу?

      – Муж любить должен, а не подгузники менять, – в очередной раз бурчала я.

      – Марина, я все равно на тебя злюсь, не сдавайся, прошу, – уставшим голосом говорил мне Сашка.

      Смотреть ему в глаза не могла, было очень стыдно… и не только из-за подгузников, но и из-за того, что сделала.

      Сашка молча продолжал обтирать меня салфеткой, прикрывая тело. Замерзать нельзя, гипостатическая пневмония вследствие нарушения вентиляции легких, плюс ослабленный иммунитет – это вам не шутки.

      – Было бы что прикрывать, скелетина, – грустно вздохнула я.

      Сашка так и продолжал не реагировать.

      – Ненавижу этот запах, – опять пробурчала я, лишь бы что-то говорить, от этой оглушающей тишины хотелось завизжать и затопать ногами, как когда-то в детстве. Вот только топать ногами у меня теперь никогда не получится…

      – Я куплю новые влажные салфетки завтра, – со вздохом ответил мне муж.

      Прошел год. Мне сделали одну операцию, а результатов – ноль.

      – Есть способы за границей, – говорит нам врач, – в Германии есть частные клиники, можно попробовать записать вас на очередь.

      – Попробовать!? – вскипел Сашка, зло глядя на врача.

      Мы в его кабинете, на очередном приеме.

      – Я не гарантирую, что запишут, – спокойно продолжил хирург, наверное, уже привык к агрессивным посетителям. – Они иногда берут пациентов бесплатно. Но даже на запись сложно надеяться. Люди по десять лет ждут. И не дожидаются.

      Оно и понятно. Меня пневмония уже замучила, никак избавиться не могу, сомневаюсь, что десять лет протяну.

      – Вырастить нервы безумно дорого, – объясняет нам прописные истины хирург. – Тридцать лет назад, об этом даже не мечтали.

      Я уже его не слушаю, не хочу поддаваться ложным надеждам, слишком больно потом в очередной раз разочаровываться. А Сашка слушает, и все еще верит. Уже год прошел, а он верит.

      А ночью я снова попыталась расковырять себе вены. Удачно. Получилось. Вот только Сашка проснулся. Чтоб его…

      Я не видела его месяц, он мне маму свою отправил.

      Тетя Таня не злилась и не ругалась, она мне как мама всегда была, и пожалеть и пожурить.

      – Я на Сашку не обижаюсь, ему женщина нужна, – успокаивала я тетю Таню. Она женщина простая, материться громко.

      – Я ему покажу женщину, возьму ремень и не посмотрю, что мужик тридцатипятилетний! – грозно размахивала она кулаком сидя у моей кровати.

      Мы обе рассмеялись.

      Потом он вернулся, плакал, пальчики мне целовал, на коленях возле кровати стоял. Я на него не злилась, нет. Я себя жалела. Малодушно, да, но жалела. Мне бы его отпустить, а я не могла.

      Я даже со своей теткой поговорила и мамой его, тетя Таня со скрипом, но согласилась, они могли бы за мной ухаживать по очереди, пенсия у меня повышенная, в принципе, жить можно. Еще накопления были, и выплату хорошую мне начальство мое сделало, я сохранила, худо-бедно на оплату квартиры, и еду хватит, одежда мне не нужна. Но не смогла я его отпустить. Эгоистка.

      – Я тебе осмотр выбил, там массаж, ванны и все такое, на неделю в физиоцентр, – радостно говорил Сашка.

      Я улыбнулась, через силу, но улыбнулась. Два года уже прошло, а я еще улыбаться могу, странно, но он такой счастливый и я не могла его разочаровывать.

      – Я поставил вас на очередь, – сказал нам хирург, мы его на физио встретили. – Но с вами хотят поговорить. – Он опустил голову, слова подбирал осторожно, ясно, что боялся обнадеживать. Я его понимала, некоторые люди порой ведут себя неадекватно, если их надежды не оправдываются. – Представители фирмы, – продолжил хирург. – Они позвонят, возможно, через месяц, а может и через год, точно не известно. Я просто предупреждаю вас, чтобы вы не пугались. Шанс призрачный, но есть.

      И они действительно позвонили через месяц. А потом пришли к нам домой. Мужчина в костюме, похож на юриста, неприметная внешность. Он заставил нас подписать документы о неразглашении информации, мы удивились, но подписали.

      – Мое имя Алекс Вастер. Я представитель немецкой