Амурская сага. Александр Ведров

землях. Они корчевали вековую тайгу, расширяя хлебопашество, разводили скот и ставили дома. Жители с состраданием встречали изможденных обозников, сами испытавшие те же тяготы, помогали им как могли. Жившие в бедности новоселы меняли исхудавших лошадей путешественников на своих, сильных и упитанных, помогали на речных переправах, давая конных провожатых.

      Затяжные дожди прекратились с началом июля. Быстро подсохли дороги, реки вошли в свои берега, установилась хорошая погода, даже ночи обдавали теплом. Наладилось дело с питанием, у местного населения подкупали свежие овощи и зелень, иногда и мясо. На ночлег вставали у воды, у озера или реки, где можно было помыться, постирать. В нетронутых степных озерах и спокойных реках рыба буквально кишела в воде, ее изобилие решило проблему питания не только на стоянках, но и запасами засолов в пути. Погода наладилась, радуя воспрянувших духом людей. Заметно убавилось количество больных, да и лошади на свежих и сочных кормах укрепились с силами. По сухим и ровным дорогам движение обоза ускорилось. Случавшиеся поломки устранялись умельцами, при надобности к ремонтным работам звали кузнеца, имевшего походный инструмент.

      Семейство Карпенко переносило тяготы похода наравне с другими, хотя глубокая рана, вызванная кончиной Марийки, все так же кровоточила и остро болела. Не лучше ли было оставить ее на месте, в семье Харитины? Жили бы сестры душа в душу, да кабы знать, какая беда случится… А тут еще Николка, средний из братьев, напоролся на косу. Не зря говорят, что беда не приходит одна.

      В тот день остановились табором на ночлег возле речки, в которой Николка, страстный рыболов, выявил богатые рыбные косяки. Он мигом накопал червей, на ночь наставил по заводям крючки-закидушки и переметы, а утром, чуть свет, прихватив ведро для улова, бросился к речке и в потемках с полного бега налетел босой ногой на косу, брошенную в траве одним из безалаберных обозников. Литовка – грозное оружие, настоящая сабля, вогнутая вовнутрь и насаженная на двухметровый деревянный рычаг. Когда косарь, расправляя корпус в крутом развороте, крепким хватом тянет над землей остро заточенное лезвие, вместе с высокой травой ложится срезанная поросль березняка в палец толщиной. Рана Николки была глубокой и страшной, мышцы по голени наискось распластаны до кости, повреждены сухожилия. От боли и потери крови подросток упал без сознания, лежал, пока на него не наткнулся Иван, старший из братьев.

      Колю уложили на телегу, перераспределив часть груза на соседние повозки. Перевязки делали по несколько раз в день, накладывали компрессы из детской мочи – испытанного народного средства излечения. Благо, что Ново-Николаевск был уже близко, и по прибытии пострадавшего сразу сдали врачам. Те охнули при виде огромной раны и немедля приступили к операции: очистили, обработали разрезы и наложили несколько швов.

      В степях – Ишимской, Барабинской и Кулундинской, одна раздольнее другой – взоры путников ласкали многочисленные озера, мирно плескавшиеся