Танкистка. Александр Берг

не адаптируются к полутьме, я наконец увидел причину поломки. Какой-то раздолбай не затянул шланг подачи топлива. Вынырнув из отсека, я залез в танк: вроде видел там инструменты. Ага, так и есть, немного, но сгодится. Прихватив их с собой, вынырнул из танка и вновь нырнул в двигательный отсек. Поставив назад шланг, крепко его затянул на ТНВД[2], после чего снова залез на место механика-водителя. Запускаю стартер. Шум, рычание и вот оно – двигатель, пару раз чихнув и громко стрельнув, выпустив клуб вонючего черного дыма, уверенно замолотил на малых оборотах. С трудом включаю передачу и плавно трогаюсь с места. Всего на чуть-чуть, но главное ясно: танк на ходу.

      Глушу двигатель: нечего ему соляру жрать и моторесурс вырабатывать попусту. Боезапас почти полон; не знаю, сколько положено по уставу, но снарядов много – девяносто или сто четырнадцать в зависимости от модификации. А вон и диски к ДТ лежат, две тысячи семьсот семьдесят два патрона, в диске – шестьдесят три.

      Наконец, вылезаю наружу. Давешний парень смотрит на меня, округлив глаза. Ну, его можно понять: стоит танк, а по нему ядреная девка лазит, да не просто так, а за пять минут найдя и устранив неисправность.

      – Надежда, перестань дурить! Пошли скорее! – взывает мать.

      – Прости, мама, но дальше я с тобой не пойду. Ты иди, а я тут останусь.

      – Ты что, сдурела?

      – Нет, но с тобой я дальше не пойду! Вот исправный танк, я его нашла, отремонтировала, и теперь он мой. На нем немцев бить буду.

      – Красавица, а меня к себе в экипаж возьмешь?

      Парень пришел в себя и теперь смотрел на меня осмысленно.

      – А что ты делать умеешь?!

      – Тракторист я, на тракторе ездить умею, а тут, считай, все то же самое.

      – А почему не в армии тогда?

      – А мне семнадцать лет, не взяли: сказали, что еще молод.

      Да, а не скажешь. Мордашка, конечно, еще молодая, но рост под метр восемьдесят и ширина плеч солидная; видимо, сила есть, так что вполне подойдет на роль водителя. Тут ведь передачи туго переключаются. Я, пожалуй, и не смогу сам их переключать; хоть это тело и довольно крупное для девушки, но все же сила не та.

      – А меня возьмете?..

      – И меня?

      Смотрю на говоривших. Дети, блин: один явный еврейчик, да еще и очкарик вдобавок, а другой блондин, тоже где-то лет шестнадцать-семнадцать будет.

      – А что ты умеешь? – спрашиваю у еврейчика.

      Нет, антисемитизмом я не страдаю, но просто интересно, что он умеет. Глядя на него, в голову приходит только одно – пиликать на скрипке.

      – Я, тетенька, радиодело хорошо знаю; а тут рация стоит, вам все равно радист будет нужен.

      – А откуда ты знаешь, что тут рация стоит?

      – У нас танкисты стояли, один раз в танк разрешили залезть.

      – Ладно, уговорил. А ты? – обратился я уже ко второму пацану.

      – А я тогда за наводчика могу, у меня даже есть значок «Ворошиловский стрелок».

      – Так из пушки стрелять не то же самое, что из винтовки!

      – Показывали нам.

      – Кто?

      – Да мы дети командиров, мы много разной техники

2

Топливный насос высокого давления.