Чагин. Евгений Водолазкин

Одев, она решила меня еще и накормить: предложила выпить чая с конфетами. Конфет у меня не было, но с ними звучало слаще. Я не возражал. Раскладывая пакетики с чаем по чашкам, Ника сказала, что ее приход, наверное, выглядит странным. Я пожал плечами: есть немного.

      Ника явно знала, где что лежит. Разлив чай, она подошла к одной из полок и из-за книг достала коробку. В отличие от прочих коробок, в этой оказались конфеты. Я взял одну и попытался надкусить.

      – Съедобны? – спросила Ника.

      Держа конфету (мизинец на отлете), я был галантен:

      – Слегка окаменели.

      – Давно лежат.

      Она впервые посмотрела мне в глаза:

      – От чего он умер?

      – Так, ни от чего. Кажется, сердечный приступ.

      Я смотрел на Нику, подперев подбородок ладонью. Не назвал бы ее красивой, но было в ней какое-то обаяние – может быть, обаяние юности.

      Девочка улыбнулась. Я тоже.

      – Расскажите о себе, – попросил я.

      Ника была родом из Сольвычегодска. Приехала поступать в Академию Штиглица (она вообще-то рисует), провалилась. Домой возвращаться не захотела: в Сольвычегодске все друг друга знают – злорадство, ну и всё такое… Написала, что поступила, и зависла в Петербурге.

      – Где зависла?

      – Нигде.

      Сняла было комнату в коммуналке, но деньги быстро кончились. Случайно наткнулась на пустое помещение в мансарде – здесь, за стеной. На двери висел замок, но оказалось, что он не закрыт. Хорошее такое помещение, если не считать некоторых неудобств. На лестничной площадке разговорилась однажды с Исидором…

      Я с трудом представлял себе, как с Исидором можно было разговориться. Оказывается, можно: он увидел, как Ника входит в соседнюю дверь, и спросил, что она там делает. Неопределенный жест Ники: ну, как бы живет… Исидор удивлен: там живет, а – как? Очень просто, всё для этого имеется, в трубу врезан кран, нет, правда, умывальника, но набрать воды можно, и вообще – все условия, установлен даже унитаз. А, ну хорошо, ну и славно, но, если что-то нужно – не стесняйтесь… Предложил заходить.

      – Исидор? Предложил?

      – Да, предложил. Заходила.

      Ника надеется, что я не подумал ничего дурного – так я ведь действительно не подумал.

      Через пару месяцев устроилась в дом престарелых, переехала туда. Еще раз поступала в Академию Штиглица. Еще раз провалилась. Всё это время продолжала общаться с Исидором. Приходила к нему, а впоследствии, когда он снял дачу, навещала его там.

      – Исидор снимал дачу?

      – Да, в Комарово. А потом исчез. Уехал.

      Неделю назад из дома престарелых Ника уволилась. И, естественно, потеряла свою служебную комнату. Решила вернуться на Пушкинскую, но дверь ее комнаты была опечатана. Ну, то есть той комнаты, которую она считала своей. Постучала к Чагину – никто не открыл. Закаленная жизнью, перед трудностями не отступила. Поднявшись на крышу через черный ход, проникла в свою комнату через окно. В дальнейшем входила и выходила именно так: срывать печать считала неправильным.

      Раз или два подходила к окну Исидора – видела, что его нет. Думала, что он в отъезде, а оказалось…