Цейтнот. Том 1. Павел Корнев

не было, другой вопрос – что на самом деле их сюда привело и не найдётся ли среди агнцев несколько паршивых овец.

      Или как там в оригинале? Козлищ? Вот-вот.

      Я не без труда подавил тяжёлый вздох и постарался погрузить сознание в поверхностный транс, что, как ни странно, оказалось проделать едва ли не проще, нежели на занятиях сверхйогой. И ни доносившиеся с хоров песнопения не мешали, ни молитвы. Понемногу я расширил границы восприятия, охватив ясновидением изрядную часть церкви, начал отслеживать перемещения выявленных операторов. Так всю службу и отработал. Происшествий не случилось, раз только счёл нужным пристроиться к парочке студентов. Уж даже не знаю, были они из верующих или в церковь их привело банальное любопытство, но слишком пристальное внимание с моей стороны заставило молодых людей смутиться и поспешно ретироваться.

      А потом начали расходиться и прихожане, и это обстоятельство стало бы серьёзной проблемой, не загляни внутрь Митя Жёлудь. Он кивком указал на выход, да и сам задерживаться в церкви не стал, размашисто перекрестился и выскользнул обратно на улицу. Я последовал за сослуживцем и спросил:

      – Ну?

      – Меня на вход поставили, – заявил в ответ Митя. – Ты, давай, по двору круги нарезай. Матвея на ворота забрали, тут из наших больше никого.

      Я вытянул из кармана кепку и надел её, после достал за цепочку карманные часы. Отщёлкнул крышку, взглянул на циферблат и спросил:

      – Долго нам тут ещё куковать, не сказали?

      Митя скривился.

      – А сам как думаешь?

      – Никак не думаю, – буркнул я и двинулся прочь, но в одиночестве оставался недолго.

      Фактически – нисколько не оставался. Шагов на пять отошёл только, как меня окликнули:

      – Пётр, дорогой! Какая встреча!

      Я повернулся и через силу улыбнулся.

      – Здравствуйте, Альберт Павлович!

      Мой институтский куратор повернулся к священнику, с которым беседовал до того, и заявил:

      – Отец Сергий, а этот молодой человек – наглядный пример того, как война меняет людей. Уверен, прежде ему и в голову бы не пришло заглянуть в храм божий!

      Я немного даже смутился.

      – Чего это не пришло бы? И раньше ходил…

      Мягкое округлое лицо куратора расплылось в довольной улыбке.

      – Раньше – это с бабушкой?

      – Ну-ну, Альберт, не наседай так на отрока! – вступился за меня священник и вдруг спросил: – Не бывает атеистов в окопах под огнём?

      Я молча кивнул. Именно так. И молитва там у всех проще некуда: «Только не меня! Господи боже мой, только бы не меня!» Я прекрасно помнил её. И помнил, как стоял в строю военнопленных. Я ничего не забыл. И не забуду. Никогда!

      – Отче, а давай я всё же тебя подвезу! – резко сменил Альберт Павлович тему разговора. – Право слово, это не сложно.

      – Брось меня опекать, Альберт! – потребовал священник. – Не смей! Всё в руках божьих!

      Глаза