Театр Жизни. Виктор Добросоцкий

доверие. Бизнесмены, как правило, обладают тонкой организацией своего эмоционального интеллекта и развитым самосохранением. Для них непререкаемая истина, что каждому человеку, которого ты вознаграждаешь доверием, ты даришь кинжал, которым в любую минуту он может тебя убить. Многие бизнесмены в этой связи живут замкнуто, не пуская в свой мир никого. Возникнет ли у Ивана Андреевича это чувство доверия к такой новости – вопрос его жизненного опыта. Если он легковерный, то все окажется просто – пробьет через свою службу безопасности, что Черепанов Степан реальный актер московского театра и бабушка его Зинаида Тихоновна Петрова тоже реальная личность, которая родилась в войну в 44 году и была сиротой, воспитываясь в детдоме.

      Целый день Степан был как на шарнирах, вздрагивая от каждого звонка на мобильный, но это были другие звонки… Иван Андреевич молчал. План первой эмоции провалился. Надежда осталась на вхождение в доверие к Элеоноре и через неё – медленный заход на Абрикосова… После спектакля Степан прямо из своей гримерной первым делом позвонил администратору. Приглашения никто не забирал. Это был неприятный звоночек, который прозвенел в сознании Степана напряженной мелодией недоверия.

      «Что же произошло? Без сомнения, девушка передала шефу об идиотском звонке бедного артиста. Как можно не нуждаться в деньгах, будучи актеришкой? Где мои мозги? Идиот я, идиот! Дорога к повторному звонку закрыта. Тупой честолюбец. Кретин. А может, она ничего и не передала Абрикосову? Закрутилась, забыла или не захотела нагружать шефа всякой чушью. А на спектакль не пришла, потому что банально заболела. Может, Абрикосов умчался в этот день в командировку, и она не успела ему доложить? Много неизвестностей, а неизвестность рождает фантазии и заблуждения».

      Так рассуждал наш герой, самостоятельно снимая остатки грима за гримера, как всегда, не дождавшегося окончания спектакля и убежавшего домой к своим малолетним детям.

      Размышление прервал резкий зуммер мобильника. Степан вздрогнул и поспешил ответить, сняв последний остаток грима с лица. Звонил администратор.

      – Здесь человек из органов, Михаил Сорокин, с вами хочет поговорить.

      Степана пробила дрожь. Бежать, бежать. Прыгнуть в окно. Нет. Четвертый этаж. Буду сдаваться. Нет, без борьбы нельзя.

      В гримерную с символическим стуком вошел человек в штатском и без промедления показал свое удостоверение капитана полиции Сорокина Михаила Александровича. Это был еще молодой человек около тридцати лет от роду. Его смуглое лицо и узковатые азиатские глаза выдавали смешанный брак родителей. От таких браков, как правило, рождаются симпатичные дети, и капитан не был исключением. Он обладал высоким ростом, атлетическим телосложением и вполне аристократичным лицом с правильными чертами.

      – Разрешите представиться, капитан Сорокин, – представился незваный гость. – Я расследую уголовное дело о мошенничестве в особо крупном размере.

      – Чем я могу помочь вам, капитан? Я не знаю