Божественная детская сказка. Книга вторая. Светобытиё. Яна Кирюшова-Черепанова

/emphasis>

      Я Господа благодарю

      И песнь Ему слагаю:

      За то, что я живу, творю

      И лучшего не знаю!

      Вы мой порыв нестрого оцените,

      А оценив – не осудите,

      Неловкий мой полёт в тиши,

      Полёт израненной души

      ПРОЛОГ

      Мир такой каким мы его видим!

      Иней просто сидел и смотрел на падающий град. Он не знал ни что это, ни откуда это, ни из чего это и даже не догадывался, что можно с этим делать (лепить, играть, швырять снежки…). Он просто зачарованно смотрел на дивный танец, этого чего-то белого и холодного, а чего именно он не знал. Он был очарован игрой: как весело и задорно подпрыгивают и подлетают эти штуки, отскакивая от удара о землю и разбегаются по сторонам…

      Впервые Иней видел снег, в виде крупных градин. Они падали так часто и так сильно, что казалось музицируют, барабаня по поверхностям, выводя один им известный ритм. Он сидел как всегда задумавшись-мечтательно, снова витая в облаках, но уже не один, а с образом Теи в мыслях.

      Он её искал везде и повсюду, заглядывая в самые непролазные и непроходимые места на земле, но её нигде не было.

      Ю, как всегда, был рядом. Он нехотя поддерживал Инея, так как не понимал, почему они оставили одну, пусть и изменившуюся, но Тею и отправились на поиски её же?! А признаться в этом Пегас не смел, иначе сделал бы только ещё хуже. Он поддерживал Инея как мог и за это, чувствуя поддержку друга, Иней был благодарен Пегасу.

      Ю его любил и понимал его душу. А душа Инея, хоть и была привязана к Пегасу, жаждала чего-то иного, нежели дружба с Пегасом.

      Иней толком не мог это описать, да и сам он до конца этого не понимал, не осознавал своего влюблённого состояния. Когда он тосковал ни о чём, а потому, что вдруг стало грустно, ждал неизвестно чего, сразу начинала окружать его необъяснимая, непонятная пустота вокруг, угнетённость, безрадостность – оцепенение всего мира, кажется время остановилось, застыло. И душа снова начинала петь и оживала лишь тогда, когда встречался взгляд с любимыми глазами. Тогда душа трепетала от волнения и беспокойства, но при этом испытывалось ощущение полного умиротворения, будто бы душа была «на месте», как будто бы дома и наполняется немыслимым, непонятным восторгом. И ощущение такое, что кажется любишь этот весь несовершенный, ещё недавно такой скучный и серый Мир.

      Но Иней не понимал тогда, что это были проблески зарождающегося сильного чувства, которое окрепнет со временем, через препятствия и трудности и будут лишь укрепляться, укореняясь в душе.