Пасмурный полигон. Олег Кириллов

Не устоял я на ногах, Фриц. Плохи дела. Пару недель назад я передал флоту еще два судна… Чего им стоять у причала и гнить? В море их топят англичане, а содержать их слишком дорого. Я был у Карла, советовался, куда вложить наши деньги. Он послал меня к тебе. Ты стал величиной, старина… В твой коридор, как и к Карлу, нужно идти мимо часового. Но Карл солдат, а ты… Ладно, я просто так. Не обижайся. Дал совет старому приятелю. Ты можешь мне не говорить прямо, я понимаю все, но ты намекни… Старый Зигфрид еще не потерял ума. В берлинских коридорах я еще могу заблудиться, но ты меня сейчас спроси про прибыли Мессершмитта или Флика, и я тебе отвечу с точностью до трех пунктов, как на самой лучшей европейской бирже. Мне обидно, старина, что я не могу хлопнуть перед тобой пачкой ассигнаций… Я беден, Фриц, то, что у меня еще есть, – это деньги Карла, я при них просто управляющий.

      Штумпф оставался Штумпфом. Старый скряга пытался и сейчас, по своему обыкновению, прикинуться бедняком, чтобы отбить охоту у простоватого Эккерта, натуру которого он уже, как ему казалось, изучил, требовать комиссионных. Ведь получить какие-либо сведения в ведомстве Фрица Тодта было невозможно, а то, что Министерство авиации имеет свою экономическую службу с широко разветвленным статистическим аппаратом, было ему хорошо известно.

      Эккерт задумчиво разглядывал свои ногти, слушая пылкую речь «старого друга». Когда Штумпф замолк, Эккерт поднял глаза.

      – Вот что, Зигфрид, я хочу знать всю эту историю с тобой. Что случилось, почему полетели твои шансы у фюрера? Для меня все это непонятно…

      Штумпф криво усмехнулся:

      – Долгая история, Фриц… Я не хотел бы тебе ее рассказывать. Это слишком тяжело для меня.

      Эккерт сказал жестко:

      – Придется рассказать, Зигфрид. Иначе я не смогу выговорить для тебя у рейхсмаршала одно дельце, которое не только пахнет жирными комиссионными, но и откроет для тебя вновь кое-какие двери… Ты меня понимаешь?

      Штумпф оживился:

      – Если ты говоришь об этом деле с бельгийским рыболовным флотом, то я согласен… Правда, это рискованная штука, но я готов вновь поточить свои старые зубы…

      – Речь не о флоте… Тут кусок пожирнее. Но об этом потом. Я слушаю, Зигфрид…

      Штумпф расстегнул ворот рубашки, потер ладонью щеку.

      – Ты меня убедил, Фриц. Только я не пойму, зачем тебе нужна эта история?

      – Я не хочу, чтобы возражение рейхсмаршала против твоей кандидатуры застало меня врасплох. Я хочу иметь на этот счет свои доводы.

      Штумпф закрутил головой.

      – Ты прав, ты прав, Фриц… Он будет возражать. Я тебе все скажу. Когда была «хрустальная ночь», ну, ты знаешь, когда били евреев, я прихватил кое-что из имущества банкира Бендлера… Мои парни взяли малость из наличности в его кассе, коллекцию картин… ну, ты понимаешь. Откуда мне было знать, что все это по списку намечено для Геринга? У Карла начались неприятности, а тут еще до фюрера дошло, что мой братец, Альфред, да ты