Одиночное плавание. Николай Черкашин

дала – потянула со стула за рукав, прижала к лицу.

      – Оставь мне хоть китель. Он тобой пахнет!

      – Лодкой он пахнет, – усмехнулся Симбирцев. – Соляром, этинолем, суриком…

      – Оставь! – она свернула китель в куклу и положила под бок. – С ним буду спать.

      Старпом посмотрел на часы – до построения экипажа оставалось десять минут.

      – Забирай! – он натянул шинель на тельняшку, прикрыв голый ворот черным шарфом. – Дай только документы выну.

      – Может быть, я успею яичницу приготовить?

      – Не успеешь.

      Симбирцев достал из холодильника сырое яйцо, надбил его и, крякнув от омерзения, выпил залпом. Завтрак занял пятнадцать секунд. Поцеловал на прощание руку.

      – Не поминай лихом!

      – С Богом!

      – Может, еще выход отменят, – неуверенно пообещал Симбирцев и обвально ринулся по лестнице, сбегая с пятого этажа. Прихрамывая на ногу, вывихнутую в любовном поединке, он вышел к экипажному строю.

      – Смирно!

      Дежурный по кораблю лейтенант Весляров рубил шаг ему навстречу. Командира еще не было.

      Успел-таки!

      Новый зам «410-й» капитан-лейтенант Башилов проснулся от холода. «Золотая вошь» – офицерская общага, устроенная в срубе бывшей норвежской кирхи, – даже в самые лютые морозы отапливалась лишь жаром молодых тел, иногда подогретых лодочным спиртом. К утру замерзала в тюбиках зубная паста, поэтому утро в башиловской комнатке-«четырехместке» начиналось с того, что кто-нибудь (по графику) пока другие дрыхли под заиндевелыми шинелями, наброшенными поверх одеял, поджигал на ледяном полу газету и орал:

      – Подъем!

      Пока пламя пожирало «Красную звезду», они успевали одеться, дорожа каждой секундой недолгого тепла. В этот раз Башилов замешкался: в шкафу не оказалось брюк. Новеньких черных брюк, в кои-то веки сшитых на заказ, к тому же у лучшей брючницы военторговского ателье.

      – Старик, я забыл тебе сказать, – заметил растерянность соседа штурман со «сто пятой». – Робик Туманян прожег вчера свои клеша кислотой и надел по экстренному сбору твои. Не бери в голову. Вернется – отдаст.

      – А когда он вернется?

      – Да у них короткая автономка. Всего шесть месяцев. Под Фареры елозить пошли…

      Правила хорошего тона обитателей «Золотой вши» не допускали в таких случаях никаких возмущений. И глубоко вздохнув, Башилов облачился в казенную лодочную рванину, в пятнах тавота и сурика.

      Завтрак, которому выпадало стать последней трапезой в его жизни, состоял из стакана жидкого столовского чая и горбушки белой буханки, намазанной коровьим маслом. Башилов никак не мог привыкнуть к тому, что весь флот завтракал так испокон веку.

      «Боже, и когда же кончится это прозябание?»

      Вот и кончилось…

      Капитану 3-го ранга Абатурову приснился сон, который снился ему не первый год и перестал уже удивлять. Как всегда в этом сне, на край его постели присела дама в шелестящем