Гарь. Глеб Пакулов

твовала».

      Роман «Гарь» посвящён трагедии духовной гражданской войны, глубоко потрясшей в середине семнадцатого века вековые устои России, трагедии, которая вошла в отечественную историю как русский церковный раскол. Известный исследователь раскола Д. Л. Мордовцев писал об этом: «В тяжёлые шестидесятые годы русская земля раскололась надвое – разорвалось надвое русское народное сердце, надвое расщепилось, как вековое дерево, русская народная мысль, и сама русская жизнь с этих несчастных годов потекла по двум течениям, одно другому враждебным, одно другое отрицающим…» (Мордовцев Д. Л. Великий раскол. М., 1901).

      Название романа «Гарь» имеет глубокий смысл: гарь – это пожарище, в котором сгорали люди святоотеческой веры во время патриаршества «безбожного Никона» и последующих гонений на всех, кто остался приверженцем «народного», «природного», а не «казённого» православия. «Гарь» – это метафора, это обобщённое восприятие несчастья твоей Родины, твоего народа, потерявшего силу веры и оказавшегося в результате перед угрозой потери всего русского мира. Это как в известной песне – «горит, горит село родное, горит вся Родина моя».

      События раскола, разделившего народ и ослабившего духовную мощь русской церкви – хорошо известны из учёных трудов, исторических монографий и даже романов. «Но роман Глеба Пакулова, – пишет известный поэт Сибири Ростислав Филиппов, – стоит в этом ряду особняком – куда ни посмотри, он везде отличен: и по замыслу, и по исполнению задуманного, и по письму, и по связи с теперешней русской душой. Уверен, подобного «Гари» произведения не создавалось ни в нашей иркутской, ни в сибирской, ни вообще – в русской литературе».

      Глеб Пакулов подступал к роману не без робости: очень долго (в течение почти пятнадцати лет) изучал исторические документы, труды русских и советских историков, а главное, первоисточники – сочинения протопопа Аввакума, его сподвижников, письма царя Алексея Михайловича к патриарху Никону и Никона к царю. Не садился за роман до тех пор, пока не почувствовал трагедию раскола через личные судьбы героев, с тем, чтобы представить раскол не просто как историческую реальность, а как «события души» участников этой драмы, когда им пришлось стоять перед выбором – вступиться за народную вековую веру, обычаи и сгореть, отстаивая свою правду, либо поддаться «затеям и заводам пустошного века сего» и «потерять душу» – на наш, сегодняшний взгляд, поддаться «смертельным ласкам» Запада и самим потворствовать очередному и очень мощному его наскоку на «русский мир» в середине XVII века.

      Суть расхождения старообрядцев с «никонианами», Аввакума с Никоном и царём, общеизвестна. В романе нет прямого ответа на вопрос – кто прав, кто виноват, кто кого одолел, насколько сумели старообрядцы, по словам Николая Клюева, «разнести по русской шири, как вьюга, искры серебра от пустозерского костра» и, наконец, имели ли реформы Никона законную силу, т. е. канонические и исторические основания – об этом пусть спорит наука. Главное, что хотелось писателю – создать индивидуальный, неповторимый облик человека нового «бунташного» времени, людей ренессансной мощи и страсти, сложных и мятежных, каким было и время, их породившее.

      В центре повествования «великий упрямец и гениальный виртуоз русского письма» протопоп Аввакум, навсегда оставшийся образцом стойкости, твёрдости духа, готовности к жертвам и лишениям во имя своих убеждений. Он из тех людей, которые не позволят себе пребывать в состоянии «окаменелого нечувствия», если Родина в беде, если рушатся заповеданные предками устои жизни: для Аввакума коренное «древлее» православие накрепко связано с народной жизнью и судьбой Светлой Руси. Без страха и сомнения протопоп Аввакум пошёл дорогой страдальцев за «русскую правду», дорогой митрополита Илариона, летописца Никона, автора «Моления» Даниила Заточника, Максима Грека, прошедшего все известные тогда тюрьмы. Писатель хочет постичь смысл Аввакумовых страданий, его душевной боли, кричащей с писаных лучинкой берестяных листков его пустозерских «Посланий». В романе показано, как Аввакум на разных этапах своей многострадальной жизни разоблачал пагубность новин заёмной «бесовской веры» и сознательно, принимая это как Божье веление, выбрал тернистый путь – отстаивать свою правду посредством Слова. Аввакум понимал, что его ждёт – ведь служение Слову, литературе традиционно приобретает в России черты жертвенности и мученичества. «Рубите голову, надевайте на неё венец нетленный!» – в минуту страданий кричал своим мучителям «огнеязыкий» протопоп, «последний истинно верующий на Руси», по определению В. Розанова. Эта решимость и сделала протопопа Аввакума великим писателем земли русской, первым провидцем, понявшим – откуда грозит «Святой Руси» главная опасность: «…возлюбиша толстоту плотскую и опровергоша долу горняя».

      «Алексей Михайлович, Никон со своими присными – уже история, от глубины которой закипает кровь» – пишет один из исследователей раскола С. А. Алексеев (Алексеев С. А. Мир и мы. М.: Хранитель, 2008). Глеб Пакулов тоже ощущает время исторической драмы раскола как ещё не до конца пережитое и отболевшее. Он ясно показывает, что, по словам В. Распутина, «расплевавшись со своим староверием, Россия оказалась втянута в староверие чужое». Для Пакулова время религиозного раскола века сродни нынешнему