Николай Ежов и советские спецслужбы. Борис Соколов

его мать была литовкой, признался только после ареста. Да и литовская операция НКВД проводилась не так жестко, как польская, немецкая и латышская операции, поскольку Литва считалась потенциальным союзником СССР в возможной войне с Польшей. Так что и по линии «национальных операций» Ежов имел шансы уцелеть. Он принадлежал к поколению «сталинских аппаратчиков» вроде Хрущева, Маленкова или Булганина, которые никогда не были профессиональными революционерами, в партию большевиков вступили уже после Февральской революции и своей партийной карьере целиком были обязаны Сталину, который заменял ими подвергшихся разного рода репрессиям старых большевиков. Такую карьеру, как названные трое, Ежов вряд ли бы сделал. Для этого ему не хватало образования, кругозора и самостоятельности. Он был хорош как исполнитель на вторых ролях. Если бы Ежов остался заместителем наркома в Наркомате земледелия или в каком-нибудь другом наркомате, либо стался бы заместителем заведующего орграспредотделом, то у него были бы шансы уцелеть и в позднесталинское время дорасти до первого секретаря обкома партии, что было бы реальным пределом его компетентности. Ну, а дальше светила бы персональная пенсия в хрущевское или брежневское время. Но в реальности дальнейший карьерный взлет Ежова, связанный с руководством Комиссией партийного контроля при ЦК ВКП(б) и НКВД, неизбежно вел его к гибели.

      В августе 1929 года Ежов вместе с Львом Мехлисом и Петром Поспеловым стал соавтором статьи «Правый уклон в практической работе и партийное болото», опубликованной в журнале «Большевик». На примере так называемого «астраханского дела», когда «морально-бытовое разложение» партийной верхушки в Астрахани способствовало «усилению частного капитала в рыбной промышленности» и способствовало тому, что «капиталистические элементы мирно врастали» в советский аппарат, авторы доказывали, что «партийное болото» на данном этапе «больше всего переплетается с правым уклоном». Авторы утверждали, что наряду с явными правыми уклонистами в партии есть скрытые правые уклонисты – «партийное болото». Поэтому надо вести борьбу с такими характерными проявлениями «партийного болота», как местничество, делячество и аполитичность[41]. В дальнейшем подобный подход позволил распространить репрессии на широкий круг лиц, прямо не участвовавших в оппозиционных Сталину партийных течениях.

      Статья Ежова, Мехлиса и Поспелова была приурочена к открытию 29 августа 1929 года в Астрахани процесса по делу служащих астраханских финансовых и торговых отделов и Центрального рабочего кооператива (ЦРК), а также группы рыбопромышленников, обвиняемых в экономической контрреволюции (ст. 58/7 УК), и фактически предрешал суровый приговор. Астраханский процесс стоял в одном ряду с Шахтинским делом, процессом Промпартии и другими процессами над «вредителями», на которых сваливали многочисленные аварии в промышленности и на транспорте и неудачи в сельском хозяйстве. На этот раз на скамье подсудимых оказалось

41

Ежов Н., Мехлис Л., Поспелов П. Правый уклон в практической работе и партийное болото // Большевик. 1929. № 16. С. 39–62.