Будешь моей, девочка. Тиана Тесса

комнатах, сиделки не было. Мы не сумели вытащить ее: простить отцу измену, мне – тот факт, что я знал, да ещё и специально спутался с любовницей, – она не смогла.

      Не было мамы, тень ходила по дому, плечи опущены, глаза в никуда. Мы оба старались, я это знаю, отец из кожи лез вон, чтобы все исправить. Но это было нереально. Она угасала морально, и мне кажется, именно это ее убило, хотя диагноз был прозаичный: инфаркт.

      Потираю лицо, глядя на часы: семь утра. Я вообще спал? Впадал в дрёму и оказывался то ли в снах, то ли в воспоминаниях. Выныривал обратно, а легче не становилось.

      Как и в тот год, когда жизнь текла, словно на границе сна и реальности.

      Я приезжал в институт, сидел на парах, сдавал зачеты и экзамены, но даже толком не понимал, что делаю. Выручали хорошая память и деньги. После учебы я несся домой, чтобы быть с мамой.

      Клубы, вечеринки, телки, друзья – все отвалилось разом за ненадобностью.

      Я туда не хотел, и, как оказалось, не был там нужен. По крайней мере, такой: разбитый, злой, серьезный. Всем хотелось веселого беззаботного Дэна Князева, который тратил деньги налево и направо и относился ко всему беспечно.

      Я больше не мог быть таким.

      Меня как через мясорубку перемололо случившееся. Вина грызла и днем, и ночью, и все, что я мог, чтобы немного загасить ее бесконечный шепот на ухо – быть с мамой, любить, оберегать, помогать. Только вот спасти так и не смог.

      Варя маячила в моей голове первое время почти явственно, словно за спиной стояла и смотрела тем последним взглядом, что я видел, уходя из кофейни. Испуганным и болезненным. Я гнал ее прочь, но она не уходила.

      Словно говорила всем своим видом: облажался ты, Дэн. Но я ведь не облажался. Я с ней говорил, и с подружками ее, и со Славкой… Да какая разница, с кем, если она сама все сказала…

      И все-таки после праздников я решил поговорить с ней еще раз. Только оказалось, что Варя забрала документы из института. Вот как даже.

      Девчонки из общаги сказали, что вернулась домой. Это вообще никуда не годилось. С чего ей срываться куда-то? Ответа на этот вопрос не было. Я сидел возле мамы, говорил с ней, а сам не мог отделаться от Вариного взгляда за спиной.

      Паранойя, не иначе.

      Карасев делал вид, что мы незнакомы, и меня это вполне устраивало – такие друзья мне точно не нужны. Да и не идти же к нему с вопросом о Варе.

      К тому же чесались руки. Мало я ему врезал, временами хотелось его вообще на куски разорвать, и боюсь, после первого удара, меня вряд ли бы кто-то остановил. И вышел бы у нас разговор в принципе – вопрос. Впрочем, однажды Карасев попался мне на глаза в неофициальной обстановке, но уже намного позже. В итоге тему я закрыл.

      А тогда я злился на себя – за то, что вообще опять возвращаюсь к этому вопросу, за то, что в чем-то сомневаюсь… И снова вычеркивал Варю из жизни, и снова видел ее взгляд.

      Наверное, если бы не мама, я что-то предпринял, но тогда она стояла на первом месте, и вся моя жизнь сосредоточилась вокруг нее. А потом она умерла, и жизнь эта стала мне совсем безразлична.

      Принимаю контрастный душ и, натянув джинсы