И опять Пожарский 4. Андрей Шопперт

лет. Но не сломили. И вот продали ортодоксам. Зачем?

      Кардинал на этот вопрос узника пожал плечами и сказал:

      – Я думаю, они хотят вас освободить.

      – Тогда почему меня заковали в кандалы? – философ позвенел ими.

      – В письме было указано, что нужно доставить заключённого в Пурецкую волость, – папский нунций сморщился, – Я участвовал в обсуждении с пятью протонотариями и самим папой, отправлять ли вас, отец Томмазо, русским. Все считали, что они там хотят вас прилюдно освободить и тем самым нанести ущерб папскому престолу.

      – Если это так, то почему же я еду к ним? – удивился узник.

      – Слишком высока цена, – криво улыбнулся кардинал.

      – Триста экю? У Ватикана так плохо с деньгами? – Кампанелла отказывался верить в услышанное.

      – Триста экю и три вазы, а ещё просьба патриарха и князя Пожарского. Любого из четырёх перечисленных хватило бы, а тут всё вместе. Ни какой урон престолу не сможет перевесить даже просто просьбу этого князя. Вы там, в тюрьме, сильно отстали от жизни, дорогой Кампанелла. И давайте на этом закончим. Приедете и сами всё поймёте, – вдруг резко ответил папский нунций и отвернулся к окну.

      Стражник выслушал Томмазо и спросил, чего тот добивается, всё равно в Вершилово без пребывания в карантине не попасть. Это закон, который сам князь Пожарский и установил.

      – Может быть, вы всё же доложите ему о визите папского нунция, – кивнул узник на стоящего рядом кардинала.

      – Я съезжу в Вершилово, – пообещал француз и пошёл за конём.

      Когда он его вывел из-под навеса, то все двадцать пять гвардейцев Ватикана зацокали языками от зависти. Это был вороной арабский скакун достойный конюшни герцога или даже самого дожа Венеции. Вскочив в седло, стражник поскакал к городу, а папский нунций и узник вернулись в карету. Солнце, обласкавшее Томмазо своими лучами, скрылось за тучу, и закапал мелкий нудный дождь. Осень. Осенью идут нудные мелкие дожди. Даже в солнечной Италии, что уж говорить о холодной Московии.

      Стражника не было долго, наверное, с час. А, приехав назад, он не обрадовал путников.

      – Езжайте в карантин. Князь Пожарский подъедет туда через полчаса, – и он опять махнул рукой на своротку с дороги.

      – Что ж, – выслушав перевод, усмехнулся кардинал, – Этот князь истинный византиец, всё равно добился своего, теперь, чтобы с ним встретиться нам точно нужно будет ехать в этот карантин.

      Князь Пожарский был молод, высок и здоров как бык. Мышцы так и ходили под его верхним длиннополым кафтаном. А вот разговора с ним не получилось. И не потому, что он не знал латыни или французского. Он отлично владел одним из диалектов немецкого, а этот язык знали и папский нунций и Кампанелла.

      – Я рад, что вы благополучно добрались до Вершилово. Только пустить в город без карантина не могу. Вы в дороге почти четыре месяца, пыльные и грязные, сейчас вас отведут в баню, где вы вымоетесь…

      – Но я посол самого Папы Римского, – почти выкрикнул Арсини.

      – Да