Сновидец. Грейуорен. Мэгги Стивотер

не дали ему взамен.

      Кто такая Хеннесси теперь, без ее сновидений?

      А кто такая Фарух-Лейн?

      Та, кто предотвратил апокалипсис.

      – А вот и он, – мягко произнесла Лилиана.

      Подъехавший серый «Вольво» припарковался неподалеку от них. За рулем автомобиля сидел Диклан Линч. Его златовласый младший брат Мэтью занимал пассажирское сиденье. Две трети братьев Линч.

      – Пусть все идет своим чередом, – посоветовала Лилиана. – Это первый шаг.

      Ты предотвратила апокалипсис.

      Достав из кармана на дверце пару поздравительных открыток, Фарух-Лейн направилась к Диклану. Они встали по одну сторону линии разметки, начерченной на асфальте. Казалось, ситуация располагала к рукопожатию, однако никто из них не протянул руку, а после затянувшегося молчания сделать это стало слишком неловко, поэтому Фарух-Лейн просто вздохнула в знак приветствия.

      – Он мертв? – спросил Диклан без предисловий.

      Вместо ответа девушка протянула ему первую из двух поздравительных открыток.

      Диклан открыл ее. И прочел слова, напечатанные внутри: «С Днем святого Валентина любимых сына и сноху!»

      Чуть ниже следовала приписка почерком Фарух-Лейн:

      «После стычки в розовом саду я ничего не слышала о Модераторах. Я больше не подчиняюсь их приказам, но, возможно, за мной продолжают следить. Они могут проверять звонки, сообщения, личные вещи и вести наблюдение, поэтому я записала для тебя все что знаю».

      Тишина со стороны Модераторов совсем не успокаивала, а скорее пугала. Ведь они превратились в призраков не только для нее. Когда федералы сообщили ей об аресте Брайда, они сказали, что сперва безуспешно пытались связаться с другими Модераторами, и только потом позвонили ей. Куда же они подевались? Модераторы чем-то напоминали спам или грибковую инфекцию, которые сами по себе не исчезают.

      Она протянула Диклану вторую открытку.

      Внутри карточки тоже было поздравление (Оказывается, ты нравишься мне гораздо больше, чем я предполагал! С годовщиной, любимая!). Однако прочитать надпись не представлялось возможным, поскольку каждый сантиметр внутри открытки был занят рукописным изложением всего, что Фарух-Лейн знала о сложившейся ситуации.

      Диклан прочел. Его лицо ничего не выражало.

      Он оглянулся через плечо на Медфордский центр помощи, а затем на золотоволосого младшего брата, наблюдавшего за ними с усердием пса, которому велели ждать в машине.

      Кармен ему сочувствовала. Жалость к Диклану Линчу, подавляющему любые внешние проявления собственной боли, далась ей гораздо легче, чем к Хеннесси, от которой волнами исходило страдание, стоило только девушке зайти в комнату. Фарух-Лейн не понимала Хеннесси, но знала, что такое любовь к брату.

      Наконец Диклан бесстрастным тоном пробормотал:

      – Не стоило мне звонить.

      – Я дала слово. Пообещала устранить Брайда и вернуть тебе брата. Я не сдержала