В последний раз. Гильермо Мартинес

достаточно нажать кнопку.

      Они стояли перед витриной, где выставлялась гадалка, – черноволосая цыганка с высокой прической, в тюрбане. У нее были ярко-красные губы и большие раскосые глаза. Она прикрывала рукой колоду карт. Мертон нажал зеленую кнопку, женщина подняла голову, повернулась к нему, медленно сняла карту и зашевелила губами, показывая карту, раз, другой, третий, будто действительно безмолвно гадала ему. В зале больше никого не было, возможно, по причине раннего часа, и они потихоньку обошли все остальные клетушки. Мертон не мог сдержать улыбки перед сценой казни на гильотине: священник протягивал крест приговоренному, палач в капюшоне приводил машину в действие, и голова, отсеченная роковым ножом, падала в корзину. Серхи со всей серьезностью объяснил, как работает хитроумный механизм, позволяющий раз за разом ставить на место отрезанную голову. Потом они посмотрели группу акробатов, которые взбирались друг на друга, выстраивая пирамиду, паяца, надевавшего шляпу пальцами ноги; негров-музыкантов, которые более века играли одно и то же вступление к одной и той же песне. Увидели деревенский танец, а еще, словно музей насмехался сам над собой или над ними, туриста в гавайской рубашке, который поднимал фотоаппарат, чтобы их сфотографировать. Они шли от экспоната к экспонату, и Мертон, будто вернувшись в детство, нажимал все кнопки, но, даже предаваясь кратким механическим иллюзиям, время от времени спрашивал себя, какой такой урок он должен вынести из посещения этого зала. Что Фортуна, по сути, вытаскивает из колоды всегда одну и ту же карту? Что в человеческой комедии отчасти работает принцип вечного возвращения? Что Декарт, как ни крути, не так уж и ошибался, и то, что нам кажется осознанным устремлением, импульсом, свободной волей, тоже движется с помощью искусно пригнанных шестеренок и рычагов?

      Мертон остановился перед самой маленькой витриной, внутри которой можно было рассмотреть руку, лежавшую на столе и державшую перо. При нажатии кнопки рука поднималась, острие пера касалось края чернильницы, и рука выводила какое-то слово на листе бумаги. Слово нельзя было прочитать, вероятно, в этом и заключался трюк. Может, здесь любимая игрушка Нурии Монклус, на нее он должен обратить внимание? Не превратилась ли она сама в скрытый механизм, приводящий в движение руки писателей, в потайные мехи, раздуваемые самолюбием? Не она ли из своего кармана платит жалованье самым талантливым, чтобы они могли посвятить себя только написанию романов? Нурия же, если верить слухам, обеспечивает свой кружок избранных в Барселоне врачами, секретарями, няньками, адвокатами, всей невидимой сетью обслуги, чтобы освобожденные руки могли подниматься и выводить слова.

      Мертон и дальше нажимал бы кнопки, до самого конца, но пожалел Серхи, которому явно все надоело, и предложил спуститься вниз и выпить кофе. Водитель оживился, поблагодарил, а когда они снова сели в машину и направились в «Саламбо», принялся рассказывать анекдоты о писателях, которых возил по городу. Квартал