Полуночная ведьма. Марго Арнелл

о мире теней.

      Но когда тебе шестнадцать, последнее, о чем ты думаешь – это о смерти.

      Клио зажмурилась и сжала в кулаки руки, по-прежнему захваченные в тиски. «Не позволю, не позволю, не позволю». Она мысленно закрывала свою энергию от чужих жадных лап, от смертоносных – она ощущала это – прикосновений. Запечатывала силу внутри, в эфемерном сосуде, что назывался душой, а здесь, в мире мертвых, стал ее телом.

      Была ли это рассветная ментальная магия, или рассветная защитная, или вовсе полуночная теневая, Клио не знала. Просто чувствовала, что в ее безотчетных, интуитивных действиях есть толк. Натиск ослаб, боль, разрывающая душу на части, притупилась. Тень уплыла прочь, шепча то ли оскорбления, то ли проклятия. Остальные растворились во тьме, разом потеряв к ней интерес.

      Клио обессилено опустилась на холодную мертвую землю и свернулась в клубок. Она не знала, сколько пролежала так. Ожидание превращалось в муку, убивало смелость, мясницким топором отрубая от нее целые куски, кислотой растворяя остатки хладнокровия. Казалось, с каждой минутой мир теней отбирал что-то у нее. Что-то… живое, настоящее.

      Может, именно так души себя и теряют, именно так и истончаются до теней?

      Клио медленно, нехотя поднялась. Не могла больше оставаться на месте. Видеть, как тени кружат над ее головой, слышать стоны и рыдания тех, кто только осознал, в каком жутком месте оказался.

      «Юдоль Печали», – вдруг вспомнила она. Так называли верхний план мира теней, своеобразный перевалочный пункт для неприкаянных душ, еще не смирившихся со своей смертью. И их жутковатых потерянных отголосков – теней.

      Тоскливое постоянство разбавил новый звук, похожий на шелест крыльев.

      – Мама, – выдохнула Клио.

      Странно даже думать так, но здесь, в мире мертвых, Бадб словно искрилась энергией жизни. Или энергией совсем иной? Проведя несколько дней в мире живых, Леди Ворон начинала увядать, что лишенная живительной силы воды черная роза.

      – Дитя, – нежно Бадб, проводя по ее щеке тыльной стороной ладони, – мы с Морриган тоскуем по тебе.

      Представить Морриган с тоской на лице не получалось. Злость, ярость, гнев – да, но тоска? Да и в блестящих глазах Бадб не разглядеть печали. Она отыгрывала роль безутешной матери – возвышенно-трогательную, но достаточно сдержанную, чтобы не начать причитать и в отчаянии заламывать руки.

      – Как ты?

      В голове бился крик: «Забери меня отсюда!»

      – Я… в порядке.

      – Неправда, – отрезала Бадб. – Но не волнуйся, я это исправлю.

      Решимость в голосе матери лишь насторожила Клио – вместо того, чтобы подарить хотя бы толику спокойствия.

      – Я обучу тебя всему, что знаю. И для темной науки представить места лучше невозможно.

      Темная наука… Бадб предлагала то, от чего Клио бежала уже несколько лет. Магию. Полуночную магию.

      – Я… – Слова рассыпались, затерялись во мраке. – Мне надо… подумать.

      Последнее слово прозвучало едва ли