На Западном фронте. Бес перемен. Дмитрий Рогозин

в Новосибирск – столицу Западной Сибири, крупнейший научный и промышленный центр. И не пожалел о своем выборе. Как раз в то лето 1983 года новосибирские строители метрополитена перекрывали широкую Обь метромостом. Мост надвигался с одного берега – постепенно, буквально по паре сантиметров в час. Наверное, только сидящие на берегу неспешные, беззаботные рыбаки могли отметить, как каждый день строители осваивали по метру воздушное пространство над рекой.

      Во время практики мы с моим другом и однокурсником Игорем Васильковым искали интересные сюжеты для утренних теленовостей и решили провести тревожную ночь вместе с пожарным расчетом. К моей творческой удаче и к несчастью погорельцев, мы получили срочный вызов – горело мужское общежитие авиационного завода. Более страшного и завораживающего зрелища я не видел никогда – на фоне кровавого рассвета стоял обгоревший остов полностью разрушенного здания. Горячий воздух вперемешку с пеплом образовал душное марево. В общем, картина из голливудского триллера о конце жизни на Земле.

      Тогда новосибирская студия новостей использовала в работе кинокамеры. О видеокамерах (ТЖК – телевизионных журналистских комплектах), на пленку которых можно повторно записывать сюжеты, слышали, но в глаза новой техники еще никто не видел. Поэтому, чтобы снять сюжет на кинокамеру, нужно было строго экономить на проявляемой пленке (для такого рода работы нам выдавали катушки с 30 метрами дефицитной ленты). Переснять неудачный материал такая технология не позволяла.

      Передо мной стоял вспотевший от борьбы с огнем краснолицый усатый майор пожарной службы. Он был крайне взволнован масштабами возгорания, но весь собрался, чтобы прокомментировать нашей журналистской бригаде случившееся несчастье. По ходу интервью я даже не заметил, как этот пожарный майор скороговоркой произнес матерное выражение. Эти слова были еле слышны, но они были в кадре! Почему я этого не заметил? То ли не расслышал толком, то ли мужские грубые слова вполне соответствовали обстановке, – не знаю.

      Отсняв материал, я с Васильковым, оператором и звукорежиссером что есть мочи понесся на рафике по ночному Новосибирску – в телецентр. Там камеру с пленкой отнесли в срочную проявку. Звук, в том числе и голос майора, записанный на аудиопленку, также начали монтировать и синхронизировать на монтажном столе с видеорядом. Опять же никто не заметил ничего подозрительного. В девять утра, еще не остыв от ночного пожара, с волнением и предвкушением первого творческого успеха мы уселись на стульях в кабинете руководителя моей практики – главного редактора информационного вещания Владимира Васильевича Вершинина. Типа «вот, смотрите!». С замиранием сердца я ждал появления на экране телевизора моего первого «взрослого» материала.

      …Когда усатый майор закончил свою эмоциональную речь, я был готов провалиться сквозь землю. Главред смотрел на нас с Игорем, как командир партизанского отряда смотрит на разоблаченных предателей. Не