На пути к Академии. Айзек Азимов

Он успел до встречи внимательно рассмотреть несколько голографических портретов Джоранума, но, как это часто бывает, наяву человек оказывается не совсем таким, а порой – и совсем не таким, как на голограммах, как бы старательно они ни были изготовлены. «Вероятно, – подумал Селдон, – все дело в том, как реагируешь на реальность».

      Джоранум оказался высоким мужчиной – во всяком случае, не ниже Селдона ростом, но гораздо плотнее профессора. И дело тут было вовсе не в мускулатуре, поскольку он, не будучи тучным, производил впечатление человека мягкотелого. Округлое лицо, густая шапка волос (скорее песчаных, чем желтых), ясные голубые глаза. Одет Джоранум был небрежно, физиономию его украшала полуулыбка, создававшая иллюзию дружелюбия и расположенности, но не оставлявшая при всем том сомнений, что это, увы, иллюзия, и ничего больше.

      – Профессор Селдон, – обратился он к Гэри глубоким, низким, хорошо поставленным голосом профессионального оратора, – я счастлив видеть вас. Вы были очень добры, что позволили мне навестить вас. Думаю, вы не будете возражать против того, что я прибыл к вам не один, а вместе со своим ближайшим помощником, моей, так сказать, правой рукой, хотя и не предупредил вас об этом заранее. А вы, видимо, с ним уже знакомы.

      – Да, знаком. И прекрасно помню, при каких обстоятельствах состоялось наше знакомство.

      Селдон несколько насмешливо взглянул на Намарти, более внимательно, чем в прошлый раз, разглядывая его. Намарти был среднего роста, с тонкими чертами лица, бледный, темноволосый, широкоротый. Ни полуулыбки, ни какого-то иного выражения лица – только осторожность и внимание.

      – Мой друг, доктор Намарти, его специальность – древняя литература, пришел к вам по собственной инициативе. Извиниться, – уточнил Джоранум, бросив быстрый взгляд на Намарти.

      Тот, слегка поджав губы, проговорил бесцветным голосом:

      – Я сожалею, профессор, о том, что произошло тогда на поле. Я попросту был не в курсе тех строгих правил, которыми регламентируются в вашем университете подобные собрания, и несколько увлекся.

      – Что вполне понятно, – сказал Джоранум. – Ничем другим и объяснить невозможно. И потом, он понятия не имел о том, кто вы такой. Думаю, теперь мы все можем забыть об этом досадном инциденте.

      – Уверяю вас, джентльмены, – сказал Селдон, – что я не имею ни малейшего желания вспоминать о нем. Позвольте представить вам моего сына Рейча Селдона. Как видите, я тоже не один.

      Рейч очень вырос. Теперь он ходил с усами – густыми, черными, как подобает истинному далийцу. Восемь лет назад, когда он познакомился с Селдоном, никаких усов у него, конечно, не было и в помине. Тогда он был беспризорником, голодным оборвышем. Он был невысок, но крепок, мускулист и ловок, глаза его дерзко сверкали, словно он старался за счет заносчивости прибавить пару-тройку дюймов к своему росту.

      – Доброе утро, молодой человек, – поздоровался с Рейчем Джоранум.

      – Доброе утро, сэр, – учтиво ответил