Встреча в метро. Гоар Маркосян-Каспер

выпишут, как миленькие.

      – Конечно. Правда, есть особые классы, туда берут способных. Если берут, то заставляют подписать бумажку, что ты согласен с их условиями. То есть ты обязан выполнять все задания и вести себя тихо, а то могут выставить с урока, а если не учишь, что задают, то из особого класса исключат и пошлют обратно в обычный. Не знаю, зачем это.

      – Ну как? – усмехнулся Ив. – Государству ведь нужны управленцы и специалисты, не то оно развалится. Вот их и готовят из способных и прилежных, больше, к несчастью, из прилежных, чем из способных, последние ведь могут быть и задиристыми, а возиться с такими неохота. В любом случае, несколько процентов поколения идут в дело, а остальные – на пособие.

      – Мне как-то предлагали перейти в такой класс. Гуманитарный. Но я отказалась. Зря, наверно.

      – Зря. А почему?

      – Не знаю. Девочки отговорили. Свободы меньше. И баллы ставят всякие. Так-то никаких баллов нет, и все вроде равны, а там больше-меньше, и сразу как будто кто-то лучше, а кто-то хуже.

      – Но ведь так и есть.

      – Наверно. Но когда тебе тринадцать, выделяться не хочется.

      – Это верно, – кивнул Ив. – Ну а что за привилегии такие? Твои родители ведь за них платили.

      Дора вздохнула.

      – Главное, что территория огорожена, и ее охраняют. Вооруженные люди. Которые не позволят, например, чтобы внутрь ворвались какие-нибудь террористы или просто спятившие ученики с автоматами и всех перестреляли или взяли в заложники. Или заявились наркодилеры со своим товаром и стали предлагать его прямо в классах, говорят, в обычных школах это запросто. И вообще туда не пускают посторонних.

      – Например, педиков, которые приходят в школы, выбирают мальчиков покрасивее и завлекают в свои клубы.

      – Ну этого, конечно, вслух не говорят! – Дора даже испугалась, вдруг услышит портье, донесет, иди потом плати штраф. – Просто посторонних. И, кстати, эта школа стопроцентно светская, верующих туда не берут.

      – Мусульман то бишь.

      – Почему именно мусульман?

      – А потому что ныне никто иной в бога не верит… Словом, нашли благопристойный выход. Хотя странно, что и такое разрешают, а как же права верующих?

      – Так для них ведь тоже особые школы есть.

      – Да. Ну что ж, мне все ясно. – Ив вдруг ударил ладонью по столу, словно что-то припечатал, и встал. – Ладно, на сем завершим. Спать пора.

      Дора подняла на него испуганный взгляд.

      – А о себе ты не расскажешь?

      – В следующий раз. Какой у твоей комнаты номер?

      – Двадцать восемь. У меня и видеофон есть.

      – Видеофоны горят, как свечки. Дешевый, небось? Адрес надежнее. Но, если хочешь, можешь и фон дать.

      Они были уже у двери, когда Ив вдруг спросил:

      – А кто ты по национальности?

      – Евро, – ответила Дора удивленно.

      – Это гражданство, а не национальность. Я имею в виду… Французская кровь в тебе есть?

      – Есть. У меня мама была француженка. То есть наполовину.