Я закрыл КПСС. Евгений Савостьянов

Разрядил ее один из бульдозеристов – хоть и хромоногий, но виртуоз своего дела, вдобавок гармонист и душа компании.

      – А слабо мясца попробовать.

      Признаваться, что «слабо», никто не захотел, тем более многие из ветеранов в ГУЛАГе, наверно, и не такое едали. В общем, срезали шмот мамонтятины, поставили вариться в чифирном котле, послали на прииск за «Зверобоем» и после четырех часов варки все вместе по команде отправили по куску в рот. Безвкусно, но есть можно. Поели, выпили, продолжили работу. А кусок бивня сантиметров в семьдесят я отпилил и дотащил-таки до дома.

      В свободное от работы время еще подрабатывали переборкой леса на лесоскладе и ходили в тундру. Погулять. С девушками…

      Тундра прекрасна, как и все, что не изгадил человек: леса и горы, моря и степи. Особенно поразило меня утро после первых заморозков. Разноцветные ягель, мох, лишайники – все покрылось тонкой ледяной корочкой и засверкало самоцветами в солнечных лучах. Утро, впрочем, там понятие условное: большую часть сезона солнце стояло над головой 24 часа в сутки. Причем почему-то именно с часа до трех «утра» лютый чукотский комар давал передышку, и загорал я в это время. Комар тамошний – не чета хилому подмосковному. Могуч, злобен, числом – тьмы и тьмы и поет, гад, басом. Особо беда – когда нужно после смены сальники набить: солидол слизывает противокомариный диметилфтолат, как конь – сухарик. И ничего не сделаешь: пока работу не кончишь – терпи кровососа.

      Зима и снег начались в середине августа. Как назло, бригада старателей переманила у нас электрика. По закону подлости сразу после этого пару раз у нас на полигоне вырубалось электричество. Мне приходилось бежать за дежурным электриком на прииск. И не то беда, что бежать, – подумаешь, пять километров по свежему воздуху и налегке, – а то, что приходилось пересекать злосчастный ручей Пырканайвеем вброд. Ширина – метров двадцать, глубина – поболее полутора метров. И шуга, снежная каша, несется с ледяной водой со скоростью немалой. А тебе в этой каше нагишом брести с узлом одежды на макушке и сапогами в руке. В общем, неприятно.

      Потому, когда нашли на прииске спившегося электрика-бича, я радовался больше остальных. Только вот всей одежды у нового электрика – портки да вековой нестиранности байковая рубаха. А на улице уже сильно ниже нуля…

      Бригадир предложил скинуться и купить бедолаге новье. Что мы и сделали. Во время перерыва на чифирь (варить его была моя обязанность) свежий и чистый комплект одежды вручили электрику со всеми приличествующими словами и наущениями. Облагодетельствованный так растрогался, что едва не прослезился…

      На следующий день мы его уже не увидели. Появился три дня спустя, весь трясущийся, «с большого бодуна», в тех же портках и рубахе-вековухе. «Зря вы, ребята, только в соблазн ввели. Я уж как-то так…».

      Лето пролетело быстро, грянули холода, превратившие мягкие до того