Анна и французский поцелуй. Стефани Перкинс

о, или как там их еще называют. И мимы. Еда, должно быть, вкусная, жители пьют много вина и не упускают случая выкурить сигаретку.

      Я слышала, что французы не жалуют американцев и не любят белые кроссовки.

      Несколько месяцев назад отец записал меня в местную школу-интернат. Его восторженные доводы с треском пронеслись по телефонной линии, когда он заявил, что жизнь за границей – это «отличная практика» и «памятный подарок, которым я буду дорожить вечно». Конечно. Подарок. Не будь я в бешенстве, уже бы указала отцу на неправильную трактовку слова.

      С момента его заявления я пыталась кричать, упрашивать, умолять и плакать, но он был непреклонен. Теперь у меня в руках новая студенческая виза и паспорт, где написано, что я – Анна Олифант, гражданка Соединенных Штатов Америки. И вот я здесь, вместе с родителями – распаковываю вещи в комнатушке размером меньше моего чемодана – новенькая ученица Школы Америки в Париже.

      Не то чтобы я не благодарна. В смысле, это же Париж. Город Света! Самый романтичный город в мире! Мне сложно перед ним устоять. Просто вся эта история с переводом в международную школу больше про отца, чем про меня. С тех пор, как он продал свой талант и начал писать отстойные книги, по которым впоследствии сняли еще более убогие фильмы, он пытается произвести впечатление на знаменитых нью-йоркских друзей своей интеллигентностью и богатством.

      Моего отца нельзя назвать интеллигентом. Но он богат.

      Так было не всегда. Когда мои родители еще были женаты, мы принадлежали к низшим слоям среднего класса. Как раз во время развода все границы приличия стерлись, и его мечта стать следующим великим южным писателем сменилась неудержимым стремлением войти в список самых публикуемых авторов. Так он начал писать романы, действие которых происходит в маленьком городке Джорджия, о людях с правильными американскими ценностями, которые неизбежно влюбляются, а затем подхватывают смертельные болезни и обязательно умирают.

      Я серьезно.

      Меня крайне угнетают подобные истории, но вот дамочки с радостью их поглощают. Они обожают книги моего отца, любят его вязаные свитеры, белоснежную улыбку и яркий загар. И они же превратили его в автора бестселлеров и полного придурка.

      Две его книги экранизировали, и сценарии еще трех находятся в разработке, что и приносит деньги на банковский счет. Голливуд. И, каким-то образом, этот финансовый поток и псевдо-престиж заставили отца думать, что я должна жить во Франции. На протяжении года. Совершенно одна. И я не понимаю, почему он не мог отправить меня в Австралию или Ирландию, или в любую другую страну, где родным языком является английский. Мне известно лишь одно французское слово – «oui», что означает «да», и только недавно я узнала, что оно произносится как «у-и», а не «в-и».

      По крайней мере, в моей новой школе ученики разговаривают по-английски. Ее открыли специально для напыщенных американцев, которым чужда компания собственных детей. В самом деле. Кто еще способен отдать ребенка в школу-интернат? Это место напоминает Хогвартс. Только в моей школе нет ни симпатичных мальчиков-волшебников, ни магических сладостей, ни уроков полета на метле.

      Вместо этого я застряла тут с девяносто девятью другими учениками. В моем выпускном классе двадцать пять человек, в то время как в Атланте количество будущих выпускников приближалось к шести сотням. Я буду изучать те же предметы, что и в школе Клермонта, за исключением одной новой дисциплины – французский для начинающих.

      Ах, да. Французский для начинающих. Несомненно, с первокурсниками. Просто улет.

      Мама говорит, что мне нужно как можно скорее свыкнуться и отбросить сожаления, но ведь это не она оставляет свою потрясающую лучшую подругу, Бриджит. Или невероятно крутую работу в современном мультиплексном кинотеатре. Или Тофа, классного парня из того же кинотеатра.

      И мне до сих пор не верится, что мама разлучает меня с младшим братом, Шоном. Ему всего семь, и он слишком мал, чтобы после школы оставаться дома одному. Без меня его наверняка похитит тот жуткий парень, живущий дальше по улице, у которого на окнах постоянно развешаны грязные полотенца с логотипом «Coca-Cola». Или Шони случайно слопает что-то, содержащее красный пищевой краситель; его горло распухнет, и никто не сможет отвезти его в больницу. Шон может даже умереть. И держу пари, что родители не позволят мне прилететь на его похороны, так что мне придется в одиночку посетить кладбище в следующем году, а папа, непременно, выберет кошмарного гранитного херувима для надгробия.

      И я надеюсь, он не ждет, что я стану заполнять заявления на поступление в колледж в России или Румынии. Моя мечта – изучать теорию кино в Калифорнии. Хочу стать первой великой женщиной-кинокритиком в нашей стране. Однажды меня начнут приглашать на каждый фестиваль, и я буду вести крупную газетную колонку, крутое тв-шоу и мой сайт будет пользоваться невероятной популярностью. Пока из всего этого у меня есть только сайт, но он совсем не популярен. Пока что.

      Мне просто требуется чуть больше времени, чтобы доработать его, вот и все.

      – Анна, пора.

      – Что? – я поднимаю взгляд от футболки, которую