Призрак моей любви. Моника Маккарти

он к Фицджеральду.

      Алекс почувствовал, как напряглись его мышцы от этих грубых слов. Ни один мужчина не должен говорить такое о женщине, кем бы та ни была. И что хуже всего, эти молодые люди были рыцарями. Им следовало вести себя подобающе, черт побери.

      Алекс уже собирался сурово их отчитать, когда заговорил Фицджеральд.

      – Выдели бы вы ее груди, – молодой капитан театрально застонал. – Проклятье! Не будь она приблудной дочерью шлюхи Бьюкена, я бы, возможно, женился на ней, чтобы каждый день зарываться лицом…

      Фицджеральд не успел закончить фразу. Алекс вцепился ему в горло и пригвоздил рыцаря к стене. Он действовал инстинктивно, черная ярость клокотала в его груди, кровь звенела в ушах. Молодому рыцарю повезло, что Алекс не убил его в первый же миг.

      Фицджеральд захрипел, схватился за шею, пытаясь оторвать руки Алекса, но легче было бы разорвать сталь. Мышцы Алекса не уступали в твердости железным прутьям.

      – Довольно я наслушался вашей подлой лжи, – произнес Алекс чужим голосом. Черт, он хорошо знал этот глухой хриплый голос, от которого веяло мертвящим холодом. Так говорил Макруайри. – Как вы посмели говорить о даме в подобной манере?

      Приятели Фицджеральда опомнились наконец от потрясения.

      – Отпустите его, – заговорил один из них, не сделав, впрочем, попытки помешать Алексу. – Он задыхается.

      Алекс заметил, что у Фицджеральда глаза чуть ни вылезали из орбит, и слегка ослабил хватку, позволив ему глотнуть немного воздуха. Молодой рыцарь смотрел на него в ужасе, как на безумца. Что было недалеко от истины – владевшее им чувство походило на помешательство.

      – Какого… дьявола… Сетон? – сдавленно просипел Фицджеральд, стараясь разжать его пальцы.

      – Что здесь происходит? – раздался позади окрик. Алекс узнал голос Пембрука. – Отпустите его, Сетон.

      Алекс не пожелал подчиниться.

      – Это приказ, – свирепо прибавил Пембрук.

      Потребовалось несколько мгновений, чтобы голова у Алекса немного прояснилась и властный окрик графа дошел до его сознания. Король Эдуард отдал его под командование Пембрука, черт возьми.

      С возгласом отвращения Алекс выпустил шею Фицджеральда, но прежде тряхнул его еще раз, ударив о стену. Злость и жажда убийства еще бурлили в его крови.

      При виде его искаженного лица молодой мореход поспешно отступил в сторону.

      – Что на вас нашло, Сетон? Я никогда не видел вас таким, – бросил граф.

      Слова эти привели Алекса в чувство. Пембрук был прав. На мгновение он потерял голову. Из учтивого благородного рыцаря, каким знали его англичане, превратился в жестокого головореза, каким он был в Хайлендской гвардии.

      Никто здесь не подозревал, какое место занимал он в войске Брюса, и Алекс хотел, чтобы так оставалось и впредь. Однако что-то ему подсказывало: он невольно себя выдал.

      Может, Пембрук и был напыщенным мерзавцем, но отнюдь не глупцом.

      – Похоже, рука вас больше не беспокоит.

      Слова