Ослепляющая страсть. Калле Каспер

и мне показалось, он даже тихо прыснул.

      – Мне кажется, вас неправильно информировали. Можете быть совершенно спокойны: ваша кикимора меня не интересует.

      Бывают вещи, которые мужчины делают машинально. Так и я – я отдал себе отчет в том, что случилось, лишь когда увидел, что босс лежит в сугробе, губа в крови.

      Я резко обернулся, поехал домой, вошел, не поздоровавшись с Зенобией, в комнату, достал лист бумаги, написал вместо нее заявление об уходе и протянул ей, чтобы она подписала.

      Зенобия взяла бумагу и начала читать, я же внимательно смотрел на нее, словно видел впервые. Назвал ли ее босс кикиморой, чтобы насолить мне, или его оценка имела основания? Когда мы влюбляемся, то не способны трезво оценивать достоинства и дефекты той, которую выбрали объектом своего вожделения; мне всегда казалось, что Зенобия – обаятельная женщина, правда, худая и близорукая, в очках, но темпераментная, с большим чувственным ртом и большими, мечтательными глазами – а вдруг я ошибаюсь?

      – Тээт, надеюсь, ты…

      Я не стал говорить ей, что она сама во всем виновата – ну, хорошо, возможно, я немного охладел к ней, но подогревать страсть искусственно, провоцируя ревность? Глупо. И, конечно, ей следовало учесть мой вспыльчивый характер.

      Кстати, это была давняя ошибка Зенобии: она хорошо считала, но человеческую природу не понимала.

      Я был непреклонен, и в конце концов она подписала.

      Следующим утром я велел ей остаться дома, сам же поехал – заявление в кармане – к ней на работу. Никакого желания встречаться с боссом еще раз я не имел и собирался оставить бумагу у секретарши, но он ждал меня, наверное, звонил Зенобии, когда та не явилась вовремя, в общем, он немедленно открыл дверь и пригласил меня в кабинет.

      – Зачем?

      – Входите, я объясню.

      «Ну, хорошо, – подумал я, – послушаем, что он скажет».

      – Садитесь, – сказал он, когда мы вошли.

      Я остался на ногах.

      – К чему тянуть? Вот заявление, подпишите, и закончим на этом.

      – Пожалуйста, все же присядьте.

      Мне стало интересно, и я перестал сопротивляться.

      – У меня к вам огромная просьба, – начал он, сев напротив меня. – Давайте оставим все как есть. Ваша жена – замечательный сотрудник, я бы даже сказал, незаменимый. Нам предстоит переустройство, один человек из руководящего персонала уходит на пенсию, и я не вижу на его место другого кандидата, кроме вашей жены. С Зенобией я уже говорил, она готова остаться. Со своей стороны, обещаю, что никогда никому не расскажу о том, что между нами произошло. Простите меня, если я вчера сказал что-то такое, что могло вас оскорбить. Можете быть уверенным, я не это имел в виду.

      Я слушал его, и мой взгляд невольно скользнул по его разбитой губе. «Как, – подумал я, – у мужчины может совсем отсутствовать самолюбие?» Я вчера врезал ему так, что он еще долго будет это помнить, а он извивается, как угорь, в угоду своим шкурным интересам.

      Когда он закончил, я стал обдумывать ответ. Могу ли я посчитать инцидент