Ослепляющая страсть. Калле Каспер

каждый день в одно и то же время, дети пораньше – в постель, и берегись, если принесешь из школы плохую оценку – кстати, доставалось за это не виновнику, а Анни, поскольку по установленной Маргусом субординации именно она отвечала за то, что связано с домом и детьми. Несмотря на всё это, сестра не жаловалась. В школьные годы она отличалась беззаботным характером, ей ничего не стоило опоздать на урок или явиться домой с аттестатом, в котором преобладали «тройки»; когда родители сердились, она отвечала лишь:

      – Хорошие оценки еще никого счастливым не сделали!

      Была ли она счастлива сейчас, когда ее беззаботность бесследно исчезла, когда она стала такой же серьезной и сосредоточенной, как Маргус, – постоянно напряжена, постоянно в страхе, что совершит какую-то ошибку… Однажды я прямо спросил, неужели она довольна своим браком? Анни сделала удивленное лицо и ответила:

      – О да, разумеется, ты разве сомневаешься в этом?

      – Да, немного сомневаюсь, мне кажется, что Маргус – деспот.

      Она на секунду задумалась, наверное, никогда этого не сознавала, но затем лукаво улыбнулась и сказала:

      – Возможно, отчасти ты прав. Но мне это даже нравится. Такое хорошее чувство уверенности, что с тобой не может случиться ничего плохого, он просто не допустит этого.

      – Он что, бог? – Я не удержался от сарказма.

      – Ну, не знаю, бог ли… – засмеялась Анни, но по ее лицу было видно, что примерно такого мнения о своем муже она и придерживается.

      Когда началась перестройка, Маргус помрачнел еще больше – а чего удивляться, его стремление «держать все под контролем» столкнулось с большими трудностями. Дома его в этот период почти не видели, он ездил по России в поисках сырья для своего завода. И, надо сказать, справлялся с проблемами: завод функционировал, рабочим регулярно платили зарплату, и Маргус даже выкинул финт, которого я от него не ожидал: словно чувствуя, что вот-вот начнется бешеная инфляция, он взял кредит в банке и за несколько месяцев построил для семьи дом на окраине Тарту, заплатив за это в итоге гроши.

      Потом объявили – и признали – независимость, экономические отношения с Россией прервались, завод Маргуса уже никому не был нужен, его закрыли, и зять остался без работы. Я подумал: «Ну-ну, что ты теперь делать станешь?» Сам я незадолго до этого вступил в патриотическую партию и надеялся попасть на первых свободных выборах в парламент. Нельзя сказать, что я очень злорадствовал, меня все-таки тревожило, что будет с сестрой – помните, какое это было тяжелое время, – но, положив руку на сердце, признаюсь, ничего не имел против того, чтобы Маргус пришел ко мне с просьбой найти ему работу.

      Но этого не случилось; к моему большому удивлению, он выбрался из трудностей собственными силами: освоил новую специальность, программирование, да так успешно, что нашел работу в самом логове капитализма – в банке. Помню, как он тогда был собой доволен – я имел счет в том же банке, и однажды, когда сидел и ждал своей очереди, Маргус