Контейнер. А. М. Олликайнен

несколько раздражённо, словно обращался к непонятливому ребёнку.

      Лаури Аро на видео выглядел самым встревоженным. Видимо, в голове юриста тут же начали крутиться мысли о том, чем происходящее грозит фонду «Лехмус». Он отвечал односложно: был на работе, поехал домой, смотрел телевизор.

      Паула остановила видео и помассировала веки. Пока жертва не опознана, всё это было по большому счёту бесполезно.

      Вскоре после возвращения домой Юхана Лехмусоя позвонил ей и назвал имя водителя, который привёз контейнер к воротам. Другие данные он в тот же день добыть не смог. Паула это предвидела, но чем меньше людям даёшь времени, тем быстрее они действуют.

      Водитель по телефону тоже рассказал не так много – для него это был самый обычный рейс. Водители «Лехмуса» узнавали номер контейнера и адрес доставки из компьютерной системы. Обычно там отображались имя и телефон заказчика, но на сей раз данные отсутствовали. Водителя это не удивило, поскольку контейнер нужно было привезти к воротам «Лехмуса» – получается, для нужд фонда. Он предположил, что в резиденции происходит какая-то уборка.

      Пока личность женщины оставалась неизвестной, сузить круг расследования было сложно.

      Паула просмотрела на компьютере фото с места преступления. Криминалисты поработали основательно, можно будет обобщить их данные на утреннем совещании в девять, перед вскрытием. Изначально Паула хотела устроить совещание в восемь, но криминалисты сделали такие лица, что она тут же перенесла его.

      Как-никак Юханнус.

      Паула сочла, что праздничным утром в отделе будет нечего делать. Данные по вскрытию едва ли поступят раньше второй половины дня. К тому же ей не хотелось видеть похмельные физиономии, и она рассчитывала, что к девяти все успеют привести себя в благопристойный вид.

      Сама Паула пила редко, но особенно тщательно избегала алкоголя в последние месяцы. Она опасалась, что может перестать контролировать себя в стрессовой ситуации, как это случилось с отцом. Впрочем, отец вовсе не считал это проблемой.

      В новогоднюю ночь, когда все устремлялись в центр смотреть салют и открывать шампанское, Паула всегда предпочитала совершить пробежку. Обычно ей хотелось это сделать именно тогда, когда другие что-то праздновали. Однажды под Новый год она даже повстречала знакомого, который был прямо-таки уязвлён тем, что кто-то занимается спортом в такой день, нарушая праздничный настрой.

      Но это был способ наказать не других, а себя.

      – Ничего. Nada[11], – сказал Ренко.

      Он закончил своё занятие. Паула взглянула на часы: половина пятого.

      – Уходишь?

      – Похоже на вопрос с подвохом, – усмехнулся Ренко. – Что-то ещё нужно сделать?

      – Нет, иди.

      – Ты тоже.

      – Я скоро.

      – Напишу жене, чтобы подвезла со станции. Чем займёшься вечером? – спросил Ренко, набирая сообщение.

      Паула промолчала, и Ренко засмущался. А смутившись, заговорил сам.

      – Да

11

Ничего (исп.). – Прим. пер.