Солженицын. Прощание с мифом. Александр Островский

организовал велосипедный пробег по Кавказу. Мы, вспоминал Н. Д. Виткевич, «загорелись мыслью проехать по местам революционной деятельности товарища Сталина. Подобрали группу и покатили на велосипедах в Грузию. Приезжаем в Тбилиси, что за оказия: закрыт музей “гениального продолжателя”. Потолкались немного, посоветовались, и Сашка Брень (был такой пробивной хлопец в группе) предложил пойти за разрешением в ЦК. А секретарем был Берия. Лаврентий Павлович разрешил нам осмотреть музей, запретив что-либо фотографировать и записывать» (14).

      В этом пробеге принимал участие и Саня. По возвращении он написал выдержанный в духе того времени очерк о своих впечатлениях, который увидел свет на страницах факультетской стенной газеты и которым, как отмечал Н. Д. Виткевич, потом козыряло факультетское начальство (15).

      Пребывание А. И. Солженицына в университете совпало с известными открытыми процессами над «сторонниками Троцкого»: 19–24 августа 1936 г. по делу о троцкистско-зиновьевском террористическом центре (Г. Е. Зиновьев, Л. Б. Каменев и др.) (16), 23–30 января 1937 г. – по делу об антисоветском троцкистском центре (Л. Г. Пятаков, К. Радек и др.) (17), 2-13 марта 1938 г. – по делу об антисоветском правотроцкистском центре (Н. И. Бухарин, Н. Н. Крестинский и др.) (18). Репрессии затронули и Ростовский университет (19).

      Судебные процессы сопровождались собраниями, на которых принимались резолюции с одобрением выносимых приговоров (20). Если школьник Солженицын уже в двенадцать лет ощущал «избыточность, ложь, подстройку» в материалах процесса по делу Промпартии, если уже тогда он рассматривал процесс по делу меньшевиков как «унылое бездарное повторение», мог ли он с доверием относиться к публиковавшимся материалам открытых судебных процессов 1936, 1937, 1938 гг.? Однако, если А. И. Солженицын и испытывал на этот счет какие-то сомнения, он их не показывал и, по свидетельству его однокурсника Э. Мазина, вел себя как «верный ленинец» (21).

      По окончании второго курса, 2 июля 1938 г., «верный ленинец» признался Наталье Решетовской в любви (22), после чего вместе с Н. Виткевичем снова отправился в велопоход, на этот раз на Украину по местам славы Гражданской войны (23).

      Когда после летних каникул А. И. Солженицын вернулся в университет, в его жизни произошло событие, о котором он поведал со страниц «Архипелага».

      «Я, – пишет он, – вспоминаю третий курс университета, осень 1938 года. Нас, мальчиков-комсомольцев, вызывают в райком комсомола раз и второй раз и, почти не спрашивая о согласии, суют нам заполнять анкеты: дескать, довольно с вас физматов, химфаков, Родине нужней, чтобы шли вы в училище НКВД… Годом раньше тот же райком вербовал нас в авиационные училища. И мы тоже отбивались (жалко было университет бросать), но не так стойко, как сейчас» (24). «Все же кое-кто из нас завербовался тогда. Думаю, что если б очень крепко нажали – сломали б нас… всех» (25).

      И в первом, и во втором случае речь шла о направлении в училища по путевкам комсомола. Поэтому в райком приглашали только тех, кто заслуживал доверия. Это значит, что в глазах райкома А. И. Солженицын выглядел