Испанская легенда. Татьяна Полякова

ли, твои родители были очень разными людьми, такими разными, что я до сих пор удивляюсь, как они смогли прожить пятнадцать лет в любви и согласии. Твой отец был жизнерадостным человеком, легким в общении, у него было потрясающее чувство юмора и умение ладить с самыми разными людьми. Думаю, этот талант очень пригодился ему в семейной жизни.

      – У мамы был несносный характер? – улыбнулась я.

      – Я бы так не сказал, – очень серьезно ответил дядя Лева. – Дело в другом. Твоя мать жила в собственном мире, он был порождением семейных легенд, в которые она свято верила. Обычным людям несвойственно слишком много размышлять о природе зла, по крайней мере, до тех пор, пока они не столкнутся с ним нос к носу. Совсем другое дело твоя мать. В ее мире зло всегда было рядом, иногда приобретая самые невероятные формы. А она жила так, точно готовилась в любую минуту отразить очередную его атаку.

      – Здорово смахивает на шизофрению, – заметила я.

      – Если это и была шизофрения, то и она имела странную форму. Твоя мать выглядела абсолютно здоровым человеком, а я так до конца и не понял, во что она верила больше – в бога или дьявола, в добро или зло. До гибели ее сестры странности твоей матери особого беспокойства не вызывали, а вот после этого приобрели пугающий размах. Дьявол был для нее вполне материален. Твой отец даже к этому относился с юмором, как к обычной женской блажи, но я воспринял наш последний разговор с ней, вернее, ее слова, как бред сумасшедшей.

      – О чем же был этот последний разговор?

      – Разумеется, о дьяволе. О его, так сказать, воплощении. – Дядя Лева произнес это совершенно серьезно, чем меня, признаться, смутил.

      – И что там с дьяволом? – усмехнулась я.

      – Твоя мать не одобрила бы этой усмешки, – заметил он.

      – Надеюсь, мама не была дьяволопоклонницей, сумасшедшей теткой, которая отправляется ночью на кладбище или варит таинственное зелье, бормоча заклинания?

      – Нет-нет, напротив. Она вела с дьяволом постоянную борьбу. В отместку он являлся ей повсюду. Если домработница распускала глупые сплетни, это значило, что их ей нашептывал дьявол.

      – Занятно, – кивнула я, хотя ничего занятного в этом не видела, по моему мнению, это ничуть не лучше тетки с жутким варевом.

      – Не знаю, откуда она набралась этих идей, – пожал плечами дядя Лева. – Твой отец утверждал, что все дело в семейном предании, но это вызывало у меня большие сомнения. Какое, скажи на милость, предание, раз твоей бабке было восемь лет, а ее сестре четырнадцать, когда их вывезли из Испании? С моей точки зрения, ничего, кроме ужасов гражданской войны и гибели родителей, они помнить не могли. Я считал историю, которую слышал от твоей бабки, а потом и от матери, просто сказкой, придуманной несчастными сиротами, сродни тем, что дети рассказывают друг другу на ночь, пугая и других, и самих себя. И твоя мать рассказывала ее вам на ночь, как другие читают сказку о лисе и волке. Твой отец считал это нормальным, он говорил, что она это делает для того, чтобы вы не забывали о своих корнях,