Блондинка в футляре. Татьяна Луганцева

машина, после того как нас здесь бросили, вон две полоски от шин грузовика. Значит, если мы пойдем по их следу, тоже выйдем отсюда.

      – Логично, – согласился Леонид, трогая затылок и стараясь не вдаваться в подробности, что за липкая жидкость ощущалась под его ладонью.

      – Сколько мусора! – выдохнула женщина.

      – А что бы ты хотела? Это не единственная свалка… Москва – город-монстр. Из каждой квартиры один-два раза в день выносят мусор… А сколько отходов от предприятий, магазинов, различных производств и ресторанов?

      – Похоже, что вы говорите со знанием дела, – стрельнула на него снизу вверх голубыми глазами Варвара.

      – Да, я известный производитель мусора! – засмеялся Леонид. – Если взять все мои предприятия, то от меня вывозят тонны мусора и, чтобы их вывезти, я трачу большие средства.

      – Ага… научились бы еще все это утилизировать, – фыркнула Варя, чувствуя себя под его мощным торсом просто спичкой, которую можно сломать одним неосторожным движением.

      – Мэр уже построил мусороперерабатывающий завод, теперь будет строить второй, но этого все равно мало, – сказал Леонид.

      – А я слышала, что мусорные свалки заняли столько квадратных километров площади, что это уже становится угрожающим для экологии. Поэтому машины теперь не сваливают мусор по краям свалки, а едут в центр, утрамбовывая все эти отходы. Водители даже бастовали, требовали повышения зарплаты за то, что вдыхают, пока едут по свалке, вредные испарения. Но из этой затеи ничего хорошего не вышло, потому что – это знает каждая хозяйка – если льешь густой соус или сметану в центр, то она все равно расползается к краям, занимая все больший периметр, – бухтела женщина.

      – Откуда ты все это знаешь? Как будто сама провела на помойке всю жизнь? – улыбнулся Леонид.

      – Я? Нет… читала, смотрела…

      – Не журналистка?

      – Не-а, учительница, – сопела Варя.

      – Ой! Самая ужасная категория населения, я имею в виду женского, это учителя!

      – Это еще почему? – удивилась она, считая свою профессию лучшей в мире.

      – Все знают, упрямые, как ослицы, настаивающие на своем. Ни в чем невозможно их переубедить… Хуже только черти в табакерке.

      – Знаешь, друг, посиди-ка ты здесь, а я одна быстрее добегу до помощи и направлю к тебе, а то мне что-то совсем тяжело стало тащить такого крупного мужчину и вдобавок такого умного.

      – А вот чувства юмора у тебя нет, – покосился на нее Леня, – не хотел бы я остаться здесь посреди свалки в гордом одиночестве.

      – Вот и правильно, не думайте, что я так рада вашему обществу. Не бросила только потому, что вы совершили благородный поступок, заступились за нас с мальчиком на рынке. Я чувствую, что в долгу перед вами. Вот выведу вас отсюда, и мы квиты.

      Они замолчали на некоторое время, переваривая каждый свои мысли.

      «Знаю я такую категорию людей. Самодовольный самец, бабник, красив, холен… Смотрит на меня, как на прыщ на чужой заднице, ой… что это я такие выражения допускаю в своих мыслях? Тоже мне – учительница! А как он, кстати, об учителях негативно отозвался?! Ух,