Новогодние рассказы на кожуре от мандаринов. Маргарита Клочкова

которые с октября уже «во всеоружии», поражая дизайнерскими елками и пафосным убранством.

      С ноября все улицы в городах украшает атрибутика Нового Года: везде гирлянды, горки, катки…

      С экранов телефонов, лучших друзей современности, с которыми и на унитаз, и на рабочее совещание, и в пир, и в мир, играют Рождественские напевы, и все призывно улыбаются, показывая, что надо быть непременно Счастливыми.

      Но всегда ли внутри есть это ощущение праздника? Что мешает порой ощущать себя, действительно, «джингалнутыми»1 в этой суматохе?

      Возможно, вы сами?! Вы, которые устали от бытовых проблем и забот… Вы, которые просто мечтаете выспаться… Вы, которые уже не верите в Деда Мороза…

      А, может, и не Вы, а те, кто рядом с вами.

      Я не знаю!

      Перед вами сборник с 9 рассказами о суете именно этих предновогодних дней.

      9 рассказов о жизни простых людей, в которых вы можете узнать себя или, допустим, соседа… Игната.

      9 рассказов о том, что Счастье, оно такое разное! Но он есть! Есть всегда.

      Приятного вам чтения!

      Два потерянных года жизни

      Я сидел, заткнув пальцами уши, чтобы не слышать, как ссорятся родители. Мне очень хотелось дождаться Деда Мороза и сказать ему: не нужны мне очки виртуальной реальности, я хочу переписать письмо к тебе. Я хочу, чтобы мама и папа не ругались никогда. Никогда!

      Вдруг я услышал резкий голос:

      – Даня! Дань, да иди ты уже сюда. Помоги мне, – затем крик стал громче, и мама добавила: – А то только мне одной будто этот Новый год сдался.

      Я пошёл на кухню, думая, виноват ли в ссоре, но на всякий случай сильно улыбался маме.

      Она не смотрит на меня, но я знаю, у неё заплаканные глаза.

      Мама быстро-быстро режет ножом солёный огурец.

      Я иду на цыпочках, чтобы взять немного, мама любит меня, она поворачивается и, не говоря ни слова, кладёт мне в рот лакомый кусочек, а затем добавляет:

      – Колбасу давай режь!

      И я очень стараюсь, потому что хочу увидеть её счастливой. Я делаю полоски, чтобы были одинаковые, а теперь надо поперёк, у меня уже почти выходят ровные красивые кубики.

      Из комнаты доносится: «Ну и гадость ваша заливная…» Значит, папа смотрит снова фильм про пьяного дядьку, который полетел в другой город по ошибке.

      О, папа переключил, такая знакомая песенка: тут дядька переоделся царем и бегает по крыше. Смешной. Тоже хочу так бегать, но мне не разрешают.

      Мамино лицо оказывается очень близко к моему, она будто хочет продырявить меня носом, как я вчера бумагу, когда нарисовал кривую ёлку и хотел исправить:

      – Ну что ты наделал, Дань? Ты чего тут ворон считаешь? Лучше б не просила тебя. Все надо переделывать. Иди в комнату.

      Я возвращаюсь и боюсь сказать, что я старался, потому что мама может разозлиться ещё больше.

      Надо мне стараться больше.

      Пойду ей скажу об этом. И вот я открываю дверь и слышу, как папа вернулся в кухню, и они снова ругаются:

      – …ты хочешь новую жизнь, да? Старая тебе не нравится? Сына тебе мало?

      По голосу я понимаю, что мама снова плачет, папа что-то шепчет ей, но я могу разобрать только:

      – …счастливее.

      – Кто? Кто будет счастливее? – кричит мама уже так громко, что мне страшно. Страшно, что услышат соседи. – Я стану счастливее? Да я первые два года Дани сама себя не помню: сиську дай, зад помой, «мишка косолапый по лесу идёт…», я книги ни одной не прочла нормальной, будто обслуга, ходила в одежде затасканной, волосы – в пучок, глаза – в кучу. Я не хочу так снова.

      Папа снова шепчет что-то, и мне хочется обнять маму, я иду на кухню, чтоб сказать ей, что люблю и слышу:

      – Да я потеряла два года своей жизни. Слышишь, по-те-ря-ла, и ты мне снова предлагаешь это. Да?

      Папа начинает открывать дверь, а я забегаю в ванную и включаю воду:

      – Данюша, ты тут? Чего прячешься?

      – Я зубы пошёл почистить.

      – Это ты молодец, сынок. Скоро Дед Мороз придёт. Мы там с мамой немного спорили, ты не слышал?

      Я не хочу говорить правду, я боюсь, поэтому машу головой:

      – Нет, я воду теплую настроил, шумно было, ещё стих повторял для Деда Мороза.

      – Молодец. Правильно всё!

      Папа уходит, а я чищу зубы, чтоб он не узнал, что я наврал.

      Мне страшно идти на кухню, но я очень хочу пить:

      – Мам, можно мне воды?

      – Конечно, сынок. Хочешь сок? Я достану сейчас.

      Она улыбается мне и гладит по голове, и я улыбаюсь ей:

      – Давай обнимемся, мам.

      Вдруг в прихожей раздаётся чей-то голос. Это он. Дед Мороз.

      Он может проходить сквозь стены. Он прошёл сквозь двери и даже не позвонил.

      Он Волшебник, он может всё!

      Я

1

«джингалнутые – в нормах русского языка отсутствует такое слово, но как иначе назвать состояние, когда вокруг только и доносится новогодний мотив «jungle bells»