Врагов выбирай сам. Цикл об Артуре Северном. Наталья Игнатова

ти2

      Под маской желтого шелка

      Я очень тихо сыграю на флейте

      И очень недолго

      А ты пытайся в какой-то ответ

      Интерпретировать звуки

      (Я очень тихо играю на флейте

      На грани слуха)

      А на востоке восходит коллапс

      Пойдем, посмотрим украдкой

      Чтоб не увидел случайно кто нас

      Несу я флейту в сухих птичьих лапках

      Играю музыку с легкой гнильцой

      Сбивая дыхание

      Под желтой маской упрятав лицо

      Под желтой тканью

      Не зная нот, подбираю на слух

      Мелодию вивисекций

      На грязном каменном страшном полу

      Усевшись с флейтой чудесной

      Шелк, шелк, лицо мое скрой

      Оставив глаз угольки

      Коллапс восходит черной звездой

      И бездны его глубоки

      Я прячу в себе такую же тьму

      Под маской желтого шелка

      Лицо собрав себе самому

      Из костяных осколков

      Я мифологию вновь воссоздам

      Маску подставив югу

      Слушай как по антарктическим льдам

      Пробиралась тайком Кали-Юга

      ДЕНЬ ГНЕВА

      То ли архитекторы насмотрелись фантастических фильмов, то ли подобная планировка отвечала их собственным представлениям о том, как должны выглядеть помещения стендов и полигонов для испытания прыжковых двигателей, в любом случае, сейчас Мастиф готов был придушить, что создателей фильмов, что строителей.

      Уже четыре с лишним минуты он шел по совершенно одинаковым, бесприютным и мрачным коридорам, отличая один переход от другого лишь по номерам, написанным на стенах светящейся краской.

      В шлемофоне осторожным шелестом проносились голоса с периферии:

      – Где он сейчас?

      – Коридор 12 D, между переходами 8 и 14…

      Надо сказать, по поводу нумерации переходов у Мастифа тоже накопилось много тихих незлобивых слов.

      Однако все слова он оставил на потом. Если это самое «потом» когда-нибудь случится. А сейчас молча крался вдоль скучной, выкрашенной в серо-зеленый цвет стены, прогонял в памяти карту здания и одну за другой обезвреживал засевшие здесь группы Провозвестников.

      Даже короткий, путь получался довольно извилистым. О безопасности же не шло пока и речи. Кто знает, какая сволочь засела на дороге. Тут ведь за любым поворотом целый взвод бойцов разместить можно. А еще растяжки…

      Мастиф замер, на полшага не дойдя до очередной. Осторожно перешагнул и отправился дальше. Разминированием займутся специалисты.

      Опять же, потом.

      И все с тем же условием: если это «потом» наступит.

      А вообще-то, он был в отпуске…

      ГЛАВА I

      Старик сидел в глубоком кресле и, недовольно хмурясь, в который уже раз перечитывал письмо. Послание доставил сегодня утром донельзя уставший голубь. Птица была накормлена, напоена и сейчас отсыпалась в большой клетке, соседствуя с парой своих собратьев. А старик читал. И ворчал в седые усы:

      – Сопряженные точки… Идеальное взаимостояние… А я говорю, аберрация… да, и буду настаивать. Третья?.. Да хоть бы и сотая, ведь надо же учитывать периоды… Это вам не математика, это – наука. А мы, как дети, как… как я не знаю… маги.

      К слову сказать, именно магом старик и был. Но именовать себя предпочитал ученым. Дела мира, из которого пришло письмо, не особенно его интересовали, дела же мира, в коем он обитал, не нуждались ни в чьем вмешательстве. Потому что никто, кроме него, здесь не жил.

      И вот, пожалуйста, письмо: полоска шелка, исписанная очень мелким, разборчивым почерком: «…рассеянное Солнце сфокусируется в зодиакальной линзе в момент прохождения Псевдоблизнецов в отраженном Сатурне через шлейф Марса…» и длинная цепочка чисел и символов. Профессору Илясу Фортуне вновь удалось рассчитать момент «идеального взаимостояния», возможность какового отрицалась в один голос и практикующими астрологами, и специалистами по постзодиакальной стереометрии.

      Они отрицали, а профессор считал себе. Трижды его расчеты подтверждались, и у старого мага, близоруко перечитывающего послание, не было оснований сомневаться в том, что Фортуна и в этот раз окажется прав. Но это-то ничего, это пожалуйста: почтенный профессор вновь утер нос надутым ослам из академии, и старик готов был искренне поздравить учителя при ближайшей личной встрече. Недоволен же он был тем, что теоретические выкладки нуждались в практическом подтверждении. А практика, увы, была делом весьма и весьма хлопотным, особенно с точки зрения отшельника, давным-давно удалившегося от мирской суеты.

      Старик

2

Сергей Аверкин