И сколько раз бывали холода (сборник). Татьяна Свичкарь

откликнулся он под общий смех. – Я вас тоже.

      – Я рада, что у нас такие взаимные чувства. Но объясни мне, любовь моя, как ты ухитрился не прочитать ни одной книги? Даже «Мастера и Маргариту»! Кино смотрел, а книжку в руки не взял.

      – А они чем-нибудь отличаются?

      Тамара махнула рукой.

      – Да, вспомнила. Андрей вернулся домой. Давайте соберёмся и в выходные пойдём его навестим.

      – Лучше ему? – спросил кто-то с задней парты.

      Тамара покачала головой.

      В любом другом случае Саша бы промолчала, но в том, что касается болезни, – она усвоила мамино правило – молчать нельзя. Плевать на условности, вдруг можно чем-то помочь?

      Она шёпотом спросила у соседки по парте, темноволосой девочки с длинной чёлкой:

      – А что с ним случилось?

      – У него рак нашли, – также тихо ответила девочка. – Представляешь, в семнадцать лет!

      Саша кивнула и больше ни о чём не спрашивала, но на перемене подошла к классной, которая – с ума сойти, не ожидала Саша этого – вызывала у неё безотчётное доверие.

      – Тамара Михайловна, а родители его за границу лечиться не возили… Андрея?

      Классная тяжело опустилась на стул:

      – Понимаешь, солнце моё, там работает один папа. Ремонтирует компьютеры. А мама уже давно сидит с Андрюшкой.

      – Так можно собрать…

      – Как ты соберёшь, у нас город маленький… Я уж думала, но ведь копейки соберём, сейчас люди мошенников боятся.

      – Зря вы так, – возразила Саша. – У меня есть знакомая, волонтёр. Она сейчас сама в больнице, но скоро выпишется…

      5

      В конце ноября резко похолодало. А в больничном городке во всех корпусах тепло, даже жарко. Окна заклеены на зиму, форточки разрешают открывать ненадолго. К батареям не прислоняйся – чистые утюги. Сердечники чувствуют себя неважно: задыхаются, вытирают лица мокрыми платками.

      И где в такой обстановке спокойно покурить? Рената идёт вниз и бестрепетно открывает большую тяжёлую дверь. Это чёрный ход, сюда подъезжают «скорые».

      Мороз ошпаривает белым облаком-кипятком. Рената дышит и морозным воздухом, и табачным дымом. Она бы продержалась здесь как можно дольше – так ей хорошо, но перед ней вырастает фигура травматолога Васи.

      Он старше её всего на каких-то несколько лет: Ренате восемнадцать, Васе двадцать четыре. Поэтому он для неё и Вася. Травматолог очень худой и высокий. Ренате кажется, что голова его уходит куда-то в поднебесье. В морозном облаке её едва видно.

      Вася всплёскивает руками. С его точки зрения, в Ренате всё неправильно: и наброшенная на плечи курточка на рыбьем меху, и тоненькая тельняшка в сочетании с джинсами. Минус двадцать шесть на градуснике, он только что смотрел! А хуже всего – резиновые шлёпки. Считай, Рената босая стоит на льду!

      Вася всовывает Ренату в куртку, застёгивает молнию до самого подбородка.

      – Окурок выбросила – и в палату! Совсем с ума сошла!

      – Так у меня же не пневмония, а я именно с ума сошла! – Рената смотрит на него