Дресс-код от заката до рассвета. Этикет и классика как способы самовыражения. Ксения Маркова

скверной рекомендацией для молодого человека. Дело в том, что форменная одежда гражданских и военных чиновников шилась из цветных тканей в строгом соответствии с рангом. Носить черные фраки позволяли себе только те молодые люди, которые не были обременены государственной службой. Это не могло нравиться почтенным семействам, особенно тем, где были барышни на выданье. Еще в 1856 году можно было прочесть следующее: “Замечательной особенностью праздника будет то, что на нем явятся только мундиры и официальные костюмы, блестящие золотом и серебром; черный же фрак будет изгнан положительно”».[5]

      В принципе, если говорить о джентльменах, черный и белый стали стандартными «вечерними» цветами плюс-минус к 1840-м годам. Во второй половине XIX века белый галстук полагался только к фраку или визитному костюму. Считалось дурным тоном носить белый галстук при обычном пиджаке. У Б. Зайцева, писателя русского зарубежья, встречаем: «Хозяин, нестарый еще психиатр, с волнистыми волосами, в белом галстуке (при пиджаке), пел в гостиной у рояля… Все зааплодировали, он тронул белый бессмысленный галстук».[6]

      С конца XVIII века в России были приняты два вида фрака, как и положено в вопросах этикета – «англичанин» и «француз».

      Английский фрак чаще использовался для дневных дел. С короткими фалдами, его носили с панталонами и сапогами. А вот французский был более нарядный, скажем, для балов, с длинными фалдами ниже колен и округлыми передними полами. Такой надевали с чулками, короткими панталонами и туфлями. Под фрак непременно подбирали жилет, и вся красота и ответственность за впечатление отводилась именно ему.

      А. О. Смирнова-Россет вспоминает о В. А. Жуковском: «Шутки Жуковского были детские и всегда повторялись: он ими очень сам тешился. Одну зиму он назначил обедать у меня по средам и приезжал в сюртуке; но один раз случилось, что другие (например, дипломаты) были во фраках; и ему, и нам становилось неловко. На следующую среду он пришел в сюртуке, за ним человек нес развернутый фрак. “Вот я приехал во фраке, а теперь, братец Григорий, – сказал он человеку, – уложи его хорошенько”».[7]

      Павел I очень боялся всех веяний, пришедших с французской земли, обагренной революционной кровью, поэтому в январе 1798 года издал категоричный указ: «Воспрещается всем ношение фраков и всякого рода жилетов. Воспрещается носить башмаки с лентами, а также сапоги, ботинками именуемые, и короткие, стягиваемые впереди шнурками. Запрещается всем вообще употреблять круглые шляпы войлочные, тафтяные или иной материи».

      Едва только Павел умер, как писали, фраки стали появляться на улицах Санкт Петербурга буквально через четыре дня.

      В прекрасном «Горе от ума» Чацкий насмешничал:

      «Пускай меня объявят старовером,

      Но хуже для меня наш Север во сто крат

      С тех пор, как отдал все в обмен на новый лад —

      И нравы, и язык, и старину святую,

      И величавую одежду на другую

      По шутовскому образцу:

      Хвост сзади, спереди

5

Кирсанова Р. Сценический костюм и театральная публика в России XIX века. – М.: Артист. Режиссер. Театр, 1997. – 384 с.

6

Зайцев Б. Голубая звезда. – Электронный ресурс: https://www.litmir.me/bd/?b=222340

7

Смирнова-Россет А. Воспоминания. – СПб.: Азбука, 2011. – 416 с.