Я хочу жить дома. Александр Конторович

в случае чего, не станут помехой для этого человека. Разве что пан Влад…

      А тот, внимательно оглядев нового человека, чуть привстав с места, указал рукой.

      – Сидай, друже…

      На явное нарушение – пассажир не оставил автомат в салоне, он демонстративно внимания не обратил. С пистолетами тут ходить разрешалось всем, а вот оружие посерьёзнее полагалось оставлять в автобусе и на проверку выходить без него.

      Но – старший сам знает, что делает. Поэтому бойцы молча посторонились, пропуская незнакомца.

      Тот не стал ломаться, прошел, куда указали, и, сняв автомат с плеча, прислонил его к бетонному блоку. Так, однако, что оружие осталось в пределах досягаемости. После чего опустился на табурет, стоящий рядом.

      «А мужик сообразительный! Права качать не стал и встретил вежливо. Наметанный у него глаз, ничего не скажешь. Что ж, подыграем, ему лишний раз свой авторитет при бойцах подтвердить надобно. И мне не вредно – пусть они видят, что их босс на равных с незнакомцем говорит. А значит – признал за своего!»

      Присаживаюсь, держа оружие под рукой. Глаза старшего на секунду сузились – оценил!

      И правильно, здесь лопухов не уважают, какими бы страшными внешне они не казались.

      – Доброго здоровья, пан…

      И это я тоже не просто так сказал. Не общепринятое: «Слава героям!» – а именно так.

      Для несведущего человека здесь разницы особой нет, но этот мужик на такого не похож.

      Если кому непонятно…

      Традиционное бандеровское приветствие здесь тоже в ходу – наравне с прочими. Скажи так – и тебя примут за своего. Бывшего солдата, бывшего боевика… словом, за бывшего. Да, свой, не чужак – и только. Но не настолько свой, чтобы принять с распростертыми объятиями. Переночевать пустят, деньги есть – накормят. И ничего, кроме этого.

      Произнесённое же мной приветствие – это тоже не пустые слова.

      Кто может пожелать «доброго здоровья»?

      В обычной жизни – там, за границей Дикого поля, кто угодно. Элементарная вежливость и ничего, кроме этого.

      Но здесь…

      Здесь твоё здоровье ценно только тому, кто в этом заинтересован. Чтобы предоставить тебя целым (пусть и не совсем невредимым) всякому, кто сможет за это заплатить.

      Я желаю тебе «доброго здоровья» потому, что ты мне нужен.

      Пока, во всяком случае.

      Пока не прозвучат иные слова, и не ляжет на стол плата за чью-то жизнь.

      Можно долго жить и наслаждаться этим. И не ведать, что кто-то уже прикинул – а на сколько потянет эта голова? Можно ли её продать, и кто даст больше?

      Ничего личного – только бизнес.

      Официально – нас не существует.

      Нет и этого бизнеса.

      Никто и никогда не признается в том, что имел дело с «тенями» – их нет. Они не носят никакой особенной формы, не имеют знаков различия и чётко выраженной иерархии. Всю жизнь проживешь рядом с таким вот человеком –