Перст судьбы. Марианна Алферова

ничего, кроме имен, иногда – сохранялась пара фраз, да и те лишались прилагательных в превосходной степени. Три-четыре дня тренировки – и я уже смог составить историю прапрадеда совсем иначе, нежели мы знали ее из рассказов придворных историков. Я записал все услышанное – сухими фразами отчета дворцового соглядатая.

      Мэтр внимательно прочитал мои записи и сказал:

      – Удивительно. Ты почти ничего не добавил от себя к услышанному. Как тебе это удалось?

      – Я долго слушал разные версии.

      – Ты слышишь разные голоса?

      Я кивнул:

      – Но потом часть из них умолкает и остаются избранные.

      Тем вечером, когда я уже покинул Дом Хранителей, в мозгу всплыл странный вопрос: «Если Хранителям известна истинная история жизни Грегора, откуда тогда взялась ложная и почему она до сих пор бытует как среди черни, так и при дворе, в книгах и на подмостках бродячего театра?»

      Но я так никогда и не произнес эти слова вслух.

* * *

      Четыре года учебы напоминали монотонное движение веревки, намотанной на колодезный ворот, движение которой монотонно и в чем-то бесконечно. И, вытягивая ведро, никогда не знаешь, сколь многое удалось зачерпнуть со дна. Вращалось Колесо Судьбы – я познавал премудрости магии. Мне едва исполнилось двенадцать, когда я научился создавать мираклей, способных не только обманывать зрение, но и наносить удары, читать тексты и похищать из покоев нужные вещи.

      Как-то Великий Хранитель сказал, что не знал ученика сильнее и восприимчивее меня, но моя строптивость разрушает мой Дар, потому что сильнее меня. Я услышал только первую часть его фразы, проигнорировав вторую. Подростки всегда самонадеянны, от похвалы я еще больше окрылился, упрек же посчитал своего рода комплиментом и не позволил себе понять сказанное Кроном.

      А потом Крон показал, как вшивают в тело нить Судьбы, и меня едва не стошнило. Прошло еще два года, прежде чем я научился извлекать нить Судьбы и самостоятельно вшивать ее в тело.

      Он был сильным магом, Великий Хранитель, но плохим учителем, полагавшим, что ученику не надо ничего объяснять заранее, что лишь по достижении нужного уровня мастерства стоит посвящать непосредственно в сам смысл учения. Может, с кем-то и стоило идти таким путем, но мой ум не терпел недомолвок.

      За свои ошибки я рассчитался сполна.

      Глава 7. Эдуард, Первый наследник

      Стояло лето, пора созревания хлебов. Мы поехали с Эдуардом на охоту. Мне исполнилось четырнадцать, и я воображал, что постиг все премудрости магии. Я уже не чувствовал себя ребенком – Первый наследник Эдуард, наш отец король Эддар, даже Великий Хранитель – все разговаривали со мной на равных. Во всяком случае, так мне казалось. Лишь матушка да Марта относились ко мне как к подростку. А Тана постоянно подлизывалась, чтобы заполучить очередного миракля в виде собачонки или ручной птицы – обычных собачек и птиц она не жаловала за своеволие. А еще она обожала миракли карликов шутов. Они были так совершенны, что могли не только