А у нас в квартире…. Ирина Сергеевна Булыгина

ть о своём доме, обычном доме, как у них и у вас.

      Шли годы, а я так и не рассталась с этой мыслью, она, видимо, засела где-то в подсознании и только периодически возникала в виде вопроса: «А как рассказать своим детям о себе, о своём времени и об их бабушках и дедушках, чтобы они не заскучали?» И ответа не было.

      Потом на нас набросились коронавирус и прочие неприятности, вызывающие порой тревогу и растерянность. В какой-то момент мне стало ясно, что нужно как-то выбираться, нужно искать опоры, чтобы не затосковать окончательно. А какая главная опора для каждого из нас? Конечно, семья и родной дом – наш маленький домашний мир, который мы создаём сами, бережём и любим!

      Мы помним своих родителей, помним и предметы, создававшие образ родного дома. Мы и сами стали родителями, даже бабушками и дедушками, мы населяем свои дома вещами – молчаливыми нашими попутчиками, мы создаём материальную историю наших семей. Что-то сохраняется, что-то безвозвратно теряется. Перебирая те вещи, что остались, или вспоминая те, что были, или наталкиваясь случайно на похожие в домах знакомых, на блошиных рынках и в антикварных магазинах, мы цепляемся за них глазами, и в памяти всплывают воспоминания… Они как бы начинают говорить. Надеюсь, они помогут мне рассказать о моём поколении, о поколении наших родителей и немного порассуждать о настоящем. Станут нашими помощниками, а может, и гидами в путешествии во времени, отправиться в которое я вас приглашаю.

      Здесь, наверное, нужно представиться, а заодно и попробовать определить, что я вкладываю в понятие «моё поколение», поскольку определения нам до сих пор не дали ни социологи, ни журналисты.

      Исторически мы – те, кто родился в 50-60-е годы прошлого века, следовательно, нам сейчас плюс минус 65 лет. Мы рождены людьми, чьё детство и юность совпали с войной, чьё становление проходило вместе с послевоенным восстановлением страны и её избавлением от тоталитаризма. Когда наступила хрущёвская оттепель, наши родители были в самом активном возрасте: 30–40 лет. Они были поколением, устремлённым в будущее, к миру и счастью, к благополучию своей любимой страны. Конечно, у них была масса проблем, но не они определяли настроение страны. Мир, воцарившийся на земле, позволил нашим родителям подняться в пирамиде потребностей сразу на высшие уровни. Базовые физиологические потребности и потребность в безопасности были более-менее удовлетворены, а уж на фоне пережитой войны – удовлетворены сполна. Они ощущали свою принадлежность к народу-победителю, народу, строящему самое справедливое общество. Потому, как в песне, «всё выше, и выше, и выше…». В недрах его вызревали и реализовывались грандиозные замыслы и идеи. Можете ли вы сейчас представить, что главным событием в жизни общества будет новая книга, или фильм, или полёт в космос? А героем поколения будет Хемингуэй или Фидель Кастро, и люди будут искренне переживать за судьбу негров в США? Идеалисты? – Да. Мечтатели? – Да.

      Но они взрослели, обзаводились семьями и, главное, у них появилось то, чего многие были до той поры лишены: дом (в широком смысле). Эвакуации, великие стройки, тотальная миграция населения остались в прошлом, они перешли к оседлости. Конечно, поспособствовала этому и государственная политика всеобщей паспортизации и прописки. Наличие прописки давало привилегии и в устройстве на работу, и в учёбе, и ряд других. А чтобы получить её, нужно было жильё. Так что наличие жилплощади, на которой можно «прописаться», приобрело очень большое значение.

      И как раз в это время развернулось массовое строительство. Панельное домостроение, строительство целых кварталов быстровозводимых домов в то время стало безусловным благом: люди расставались с коммуналками и переезжали в отдельные квартиры, пусть маленькие, пусть не очень удобные, но отдельные, «СВОИ». В этих отдельных квартирах и выросло наше поколение. Мы – их ровесники!

      Так что я определила бы его так: мы – первое в СССР «домашнее», оседлое поколение. Наше детство прошло без переездов и метаний, большинство из нас поступали и учились в одной и той же школе все 8–10 лет. У нас сформировалось понятие «малой родины»: моя квартира, мой дом, мой двор, моя школа, моя улица, парк, магазин, мой район. Даже часть города, если город большой. Например, у москвичей моего поколения есть понятие «моя Москва», включающее район, где прошли детство и юность. Для меня это Кунцево и западный сектор города. А другие районы, конечно, тоже Москва, но не «моя», чужая.

      Новая квартира – это ещё не дом. Её нужно населить мебелью, вещами, предметами, обустроить и полюбить. В неё нужно вдохнуть жизнь!

      Люди взаимодействуют с предметным миром всю жизнь. И не только мы воздействуем на предметы, создаём их или разрушаем, приобретаем или отказываемся, ремонтируем, обслуживаем и ещё много чего делаем. Предметы тоже воздействуют на нас, формируют характер и способы восприятия мира, а иногда – и подчиняют нас себе. Когда растут дети, их главной деятельностью является освоение окружающего мира, не только мира людей, но и мира предметов. И этот процесс через узнавание, освоение и присвоение не только создаёт «образ мира», но и обеспечивает адаптацию человека к жизни в той или иной социальной и предметной среде.

      Наше поколение выросло в предметной среде, созданной нашими родителями