Вояка среднего звена. Дмитрий Казаков

ни его приятель-шавван даже голов не повернули. Через минуту я очутился в другом техническом колодце, и полез вверх, задевая сканером о стены.

      И в этот момент мне было глубоко наплевать – поймают меня или нет.

* * *

      Ящик, который мы волокли на двоих с Максом, был невелик, но весил как целый вагон с песком. А вообще трюм линкора, где мы трудились, напоминал разворошенный муравейник – сотни бойцов сновали туда-сюда, разгружали контейнеры, что один за одним проползали через пламя больших порталов в рабочей зоне.

      Орали центурионы, матерились десятники, пыхтели и потели все подряд.

      – Давай сюда! – гаркнул Равуда прямо у меня над ухом. – Шевелись, мать вашу!

      Мы чуть наддали, и я ощутил, как он напряжения хрустят колени, а сухожилия в плечах буквально растягиваются. Ящик с тяжелым стуком опустился на точно такой же, я облегченно вздохнул и затряс ободранными в кровь пальцами.

      – Еще, давай! Последняя смена! – продолжал надрываться кайтерит.

      – Как мне хочется его придушить, вапще, – мечтательно сказал Макс.

      – Толку-то, – буркнул я. – Поставят другого, ничуть не лучше. А тебя расстреляют. После этого точно домой не вернешься.

      Макс улыбнулся, но без веселья – он хотел обратно в Москву, где ждали его родители, но не мог там появиться по каким-то причинам, о которым мне до сих пор не рассказал, хотя пару раз порывался. Мы приволокли еще один ящик, такой же тяжелый, с непонятной маркировкой на боку, и выяснилось, что работа «отсюда и до ужина» в самом деле закончена.

      – Свобооодны, – сообщил Равуда. – Хотя ты, десятник Егорандреев, остааанься…

      Я медленно повернулся к центуриону, замерли направившиеся уже к выходу Макс, Дю-Жхе, остальные.

      – Свободны, я сказал! – рявкнул кайтерит. – В казарму!

      Я махнул своим – не убьет же он меня тут, под камерами и под взглядами наблюдающих за работой офицеров.

      – Хренооово твои работали, десятник, – сказал Равуда, когда мы остались вдвоем. – Упор лежа приняяять…

      О да, через эти игры я проходил еще дома, в нашей армии… но делать нечего.

      – Еще пять раз, – голос кайтерита доносился сверху. – Что ты трясешься и дрожишь? Чувствуешь себя червякооом? Мне ли не знать… Еще пять раз!

      И я отжимался, насиловал стонущие мускулы, отрывал тяжелое тело от пола. Задыхался, дрожал как в лихорадке, но делал то, что Равуда говорил, поскольку он мой командир.

      Я шлепнулся на холодный пол в очередной раз, ничего не соображая, мокрый от пота.

      – И то ли еще буудет… – сказал кайтерит. – Я сделаю так, что ты сам повесишься… Свободен.

      Но даже после этого он не удержался, и пнул меня по ребрам – не очень сильно, но больно.

      Как добрался до казармы, я не помнил, пришел в себя уже под холодным душем. Выбравшись же оттуда, решил пропустить ужин и заняться тем, ради чего и терпел все эти издевательства – поисками Сияющего Обруча, драгоценного артефакта из тронных сокровищ Гегемонии, способного лечить любые болезни, даже ту мерзкую хворь, от которой страдает моя дочь.

      Обруч похитили во время