Призрак Сети. Тамара Крюкова

я должен сказать это лично тебе, – настаивал Илья. Он не собирался устраивать публичное покаяние.

      – В любви, что ли, признаться хочешь? – съязвила Настя.

      – Я к тебе серьезно, а ты… – с укором произнес Илья.

      – Хорошо, давай выйдем, – согласилась девочка.

      Она бросила взгляд на ребят, будто заручаясь их поддержкой, и пошла за Ильей. Как только они вышли из класса, Люся Приходько заговорщически произнесла:

      – Видели? Все сходится. Один на один работает. Наркоманы всегда так втягивают людей.

      – Вы что, совсем дуры? Стал бы торговец наркотой в первый же день в школе светиться! Тоже мне, нашли наркодилера, – усмехнулся рассудительный Паша Бойко.

      – Ты что? Я собственными ушами слышала, что его за это из школы исключили, – с жаром заверила Люся Приходько. – Он сам признался, что наркоман и наркотиками приторговывает. У него мать целыми днями бьется в истерике, он так и сказал. Наверно, бедняжка уже потеряла всякую надежду вылечить сына.

      – Ты, Бойко, помолчал бы, если не знаешь, – поддержали Люсю девчонки.

      Накануне Приходько полдня просидела на телефоне, и к вечеру вся прекрасная половина класса была в курсе, что Кречетов – фрукт почище Бережного.

      – Интересно, почему он выбрал Балашову? – задумчиво произнесла Люся.

      – А тебе завидно? – засмеялся Паша.

      – Вот еще, – фыркнула девчонка.

      Настя и сама сгорала от любопытства, о чем ей хотел поведать Кречетов. До сих пор ей не приходилось иметь дело с наркоманами, однако теперь, когда она знала, кто такой Илья, Настя «безошибочно» заметила в его внешности губительные признаки употребления зелья. Даже худоба Ильи приобретала в ее глазах зловещий, болезненный оттенок.

      Оставшись с Балашовой один на один, Илья не стал тянуть резину и сразу выпалил то, что его мучило:

      – Я хотел тебе сказать про Серегу Бережного. Он никакой не уголовник, и из школы его не выгоняли. Его родители квартиру поменяли, и они переехали в наш район. Я пошутил про то, что он парня зарезал.

      – Так ты еще и шутник? – Настя не удержалась от ехидства и презрительно добавила: – Дурацкие у тебя шуточки.

      – Согласен. Только ты Сереге не говори, что я тебе сказал.

      – У меня вообще нет желания разговаривать ни с ним, ни тем более с тобой, – передернула плечами Настя, а про себя подумала: «Сразу видно – одного поля ягода. Ишь как дружка выгораживает».

      Между тем Илья по-своему понял ее презрительную усмешку. Он был уверен, что Настя намекает на его вчерашнее малодушие. Пора было заняться спасением собственного авторитета, и Илья с раскаянием сказал:

      – Знаешь, я свалял дурака, но больше не буду.

      – Все так говорят, но от этого так просто не избавишься, – покачала головой Настя.

      В ее словах сквозила горькая правда. Сколько раз Илья ругал себя за трусость и давал слово преодолеть страх, но в нужный момент решимость всегда покидала его. Надо же было такому случиться, чтобы в новой школе