Добыча ярла Бьорка. Ана Сакру

      Ответом мне служит взрыв детского визгливого смеха и топот кучи маленьких убегающих ног. Я моргаю, пытаясь хоть что-то увидеть сквозь плотный туман, пущенный дым-машиной, и кривлюсь, когда нос щекочет слегка прогорклый запах. Надо не забыть Косте потом по котелочку настучать за то, что с дымом перестарался, отмечаю недовольно про себя. А вдруг кто-то из детей сейчас навернется, ничего перед собой не видя, и шею сломает? И поедет ребенок в больницу, а мы как организаторы сего безобразия в участок…Ладно…Тьфу-тьфу-тьфу…Продолжим…

      Я поворачиваю голову на ближайший ко мне топот маленьких ног, сопровождающийся булькающим смехом. Выхватываю взглядом сквозь плотную пелену синюю тень и резко выбрасываю руки вперед, на секунду вцепляясь жертве в кофту. От оглушительного счастливого визга противно звенит в ушах. Держу бесконечное мгновение вырывающегося пацана и отпускаю. Он с гиканьем тут же исчезает в серой пелене, окутывающей меня со всех сторон.

      – Я- великая ведьма-а-а! – продолжаю я устрашающим голосом, делая ещё шаг к центру зала.

      Вернее, туда, где он должен находиться в моём представлении. Дым не желает спадать. Это странно и это нервирует. Здесь конечно не самое светлое помещение, но…Блеклые, рассыпающиеся в хмари, разноцветные огни стробоскопов мигают как маяки в штормовую погоду. Детский смех и визг шумит оглушающим фоном. К горлу подкатывает дурнота…

      Да что со мной?

      Качнувшись, делаю ещё шаг в темнеющем пространстве. Может дымом этим надышалась? Странный он какой-то…Горький, густой…Всё плотнее… Что там Костя с этой чёртовой дым-машиной намудрил? Нас же родители убьют, если дети отравятся! Провели, называется, праздник…

      Я не могу понять, кружится ли мир вокруг, так как исчезают все ориентиры кроме разноцветных неясных вспышек стробоскопа. Всё происходит так быстро. Сознание мутнеет за секунды. К горлу подкатывает паника. В глазах темнеет.

      – Костя-я-я…– тонко хриплю не своим голосом, пытаясь продышаться. Собственный голос далеким затухающим эхом проносится в ушах.

      Гортань застилает копотью. Туман чернеет. Я пытаюсь сделать ещё шаг и проваливаюсь в бездну.

      ***

      Первое, что ощущаю, выплывая из вязкой прилипчивой тьмы, – жар, удушье и копоть. Чёрный густой дым забивает лёгкие сладковатой вонью, дерёт горло, заставляет слезиться глаза. Пытаюсь проморгаться, силясь хоть что-то понять. Кожу печёт сильнее с каждым мгновением, словно я ступаю босыми ступнями в костёр. Рецепторы беспорядочно сообщают о боли, вспыхивающей по всему телу. Дергаю руками и понимаю, что не могу…Я вообще не могу пошевелиться! Я привязана!

      Боже, что за…

      Дёргаюсь сильнее. Точно, спина прижата к какому-то столбу, плечи ломит от сильно заведенных назад рук, в запястья впивается грубая толстая веревка, которую я нащупываю немеющими дрожащими пальцами, лодыжки тоже крепко связаны…

      Паника окатывает ледяной волной, выступает липким потом вдоль позвоночника. Я ничего…Ничего не понимаю!

      – Костя-я-я! – истерически ору, пытаясь разглядеть что-то сквозь плотный дым перед глазами,– Костя! Нина!

      Господи, да что же это…

      Ноги печёт все сильней, ступни колет…И я понимаю, что босая…И что стою на ветках…И что ветки эти…

      – А-а-а-а!!!!!А-а-а!!!Помогите-е-е!!! Горю-у-у!!!!А-а-а!!!!

      Ужас. Самый настоящий, животный, непередаваемый. Я так ору, что оглушаю саму себя. Трепыхаюсь на столбе пойманной беснующейся птицей. Сквозь слёзы и дым наконец различаю какие-то фигуры – целую толпу молча смотрящих на меня людей. И они ничего не делают. Ничего! Сердце бьется как безумное. И я бьюсь вместе с ним в агонии. Мне некогда думать о том, что происходит. Я просто не хочу умирать!

      – Пожалуйста! Кто-нибудь! Помогите!!!– воплю, что есть мочи, пытаясь разглядеть хоть одного из окружающих меня людей более четко, установить какой-никакой зрительный контакт.

      Я вижу, как шевелятся губы на их расплывающихся лицах. Но слух изменяет мне, и я не сразу понимаю, что стоящий гул в ушах – это не шум моей крови, а их мерные, словно механические выкрики. А когда до меня доходит смысл того, что именно они говорят, ужас оборачивается холодящей, придавливающей к земле обреченностью.

      – Ведь-ма-ведь-ма-ведь-ма…

      Кто? Я???

      – Нет!!! С ума сошли??!!!– ору в ответ и реву, потому что лижущее пламя подбирается к пальцам ног. Мои распущенные, почему-то такие грязные волосы начинают скручиваться вокруг головы от жара, длинная странная юбка на мне тлеть.

      – Не-е-ет! – я уже просто рыдаю.

      -Ведь-ма-ведь-ма-ведь-ма…– несется равнодушным приговором со всех сторон.

      Это просто сон. Дурной сон, это не по-настоящему…

      Но мне больно, и нет ничего реальней этих ощущений!

      И я не понимаю, как проснуться… Как?!

      Темная мужская