Век Екатерины. Заговорщики у трона. граф Алексей Григорьевич Орлов

Он ругается непотребно, но мы вытолкали-таки его из дверей; не будь он так пьян, вряд ли мы с ним справились бы – сила у Фёдора была не такая, как у Григория.

      Однако то, что Шванвич пьян был, сыграло со мной злую шутку. Хмель ударил ему в голову, и он пришёл в бешенство, притаился за воротами и стал дожидаться моего выхода. Мне бы переждать в трактире, тем более что и Фёдор уговаривал, и девицы были хороши, и вино неплохое, однако настроения чего-то не было; вышел я через несколько минут из дверей, тут Шванвич на меня и налетел. Шальной был совсем – рубил саблей наотмашь; если бы не был он пьяный, мог бы насмерть меня зарубить, а так лишь левую щёку разрубил, впрочем, довольно глубоко. Я упал, а он бежать бросился: несётся с окровавленной саблей по улице, ничего не соображая.

      Я встал, щёку платком повязал и пошёл домой – не в трактир же было возвращаться. Дома Ерофеич увидел, что со мною сталось, и давай меня ругать:

      – Что же это ты вытворяешь, Алексей Григорьевич?! В гуляку беспутного превратился, голь кабацкую – ох, рано умер твой батюшка: он бы не посмотрел на твой мундир, взял бы палку, да дурь из тебя повыбил бы!

      – Молчи, дурак! – говори я ему. – Как ты смеешь со своим барином так разговаривать?

      – А вот и не замолчу – что, правда глаза колет? – не сдаётся он. – Я сколько раз на медведя в одиночку хаживал, так неужто барчука неразумного испугаюсь? Ваша матушка наказывала мне за вами смотреть и от всяких бед оберегать – вы среди братьев самый отчаянный!

      Поругались мы ещё маленько, а потом он начал рану мою лечить. Велел терпеть, – и сперва двойной водкой её обработал, затем зашил шелковой ниткой, будто рваный камзол, в другой раз водкой облил, а остаток дал выпить. Ничего, зажило, как на собаке, но след остался на всю жизнь.

* * *

      …Шванвич долго от нас скрывался, особенно опасаясь Григория, который поклялся из-под земли его достать.

      Через несколько времени произошёл переворот, возведший Екатерину на престол, а нас – на первую ступень государства. Шванвич, видно, уже почитал себя погибшим, однако я зла на него не держал: когда Шванвича почему-то сочли защитником свергнутого Петра Фёдоровича и в крепость поместили, я пришёл его освободить.

      Увидев меня, он побледнел – решил, наверно, что на казнь его поведу, – но я ему сказал:

      – Кто старое помянет, тому глаз вон! Давай-ка обнимемся и забудем былое; я тебя всегда за силу и смелость уважал, – будем приятелями!

      Он даже прослезился:

      – Ну, Орлов, отныне я твой раб! Прости меня за то, что я тебе и братьям твоим сделал, – а приятелем твоим быть для меня большая честь!

      Пётр III.

      Художник А.П. Антропов

      Вот так мы с ним подружились, а вскорости я ему ещё немалые услуги оказал. Шванвича перевели в Ингерманландский карабинерный полк, который был отправлен на постоянные квартиры в Торжок, – там Шванвич какого-то купчишку так отлупил, что дело до суда дошло, а затем и до государыни. Снова я за него вступился, и всё обошлось, слава Богу!.. Однако тут другая беда пришла: