Черная тень под водой. Александр Тамоников

словно пробитое колесо вдруг стало квадратным. Алексей привстал, вывернул шею. Чертыхался Казанцев, выдергивая из-под сиденья зажатую ногу. Заднее окно покрылось трещинами, но не разбилось. Поворот проехали, отдалялся кустарник, огибавший проселок. Бегущий противник еще не показался, но обязательно покажется.

      – Товарищ капитан, не могу держать дорогу, сносит, – прохрипел Окулинич.

      Он вцепился в баранку, с кончика носа катились капли пота. Машину швыряло по всей проезжей части, от столкновений спасали жалкие сантиметры.

      – Тормози! Всем разбежаться, залечь, действовать по обстановке!

      Дальше начинался цирк. Или продолжался? Забылось все, что Алексей недавно испытывал, – больная голова с тошнотой, кости, ливер, грусть-тоска… Лучшее средство от подобных состояний – спасение собственной жизни!

      Окулинич резко выжал тормоз, швырнул рычаг в нейтральное положение. Израненная «эмка» застыла, упираясь капотом в переломленное дерево. Захлопали двери, оперативники рассыпались вдоль дороги. Алексей перескочил лужайку, пополз по жесткой папоротниковой поросли, перевалился через огрызок ствола. Несколько секунд – и стало тихо. Заглох двигатель. Молчали лесные птицы, напуганные шумом. Но вот одна из них вопросительно чирикнула. Залилась трелью другая, третья, и снова все пришло в норму. Пичужки пели, прыгали с ветки на ветку. Алексей приподнял голову. Машина находилась в двадцати метрах – кривобокая, с распахнутыми дверьми. Ее частично закрывала масса сырого валежника. Все попрятались – ни одной живой души. Капитан застыл, глаза обследовали участок леса. Кряжистые искривленные деревья соседствовали с тонкоствольным молодняком, усыпанным листочками. Многие деревья отжили свой век, загибались, теряли кору. Что-то чавкнуло. Хабаров не двигался. Он не видел товарищей, но они далеко убежать не могли. За машиной возник силуэт. Кто-то перебежал, присел за раскуроченным бампером. Выразительно обрисовался ствол автомата. Удивление не проходило: что бы это значило? Сомнительно, что эти люди поджидали любую машину, знали, кого пасут. Но зачем караулить группу офицеров, едущих в заштатный городок для расследования чего-то незначительного? Или оно не настолько незначительное?

      Человек укрылся за машиной и больше не вставал. Справа обозначился второй. Он шел на цыпочках, выставив ствол, переступал сухие ветки. Прижался к стволу, махнул рукой. Появился третий. Он двигался гусиным шагом, забавно выворачивая бедра. Потом опустился на колени, заполз под боярышник. Его товарищ оторвался от дерева, сделал шаг. Под ногой предательски хрустнула сухая ветка. Мужчина поспешил обратно за дерево. Реакции не последовало, мужчина был озадачен. Показалось его лицо – вытянутое, бледное, украшенное горбатым носом. Щеки и подбородок заросли щетиной. Он покрутил носом, снова рискнул шагнуть. Незнакомец носил короткое пальто, мешковатые брюки, хотя выправку имел явно военную. Волосы скомкались, череп рассекали две глубокие залысины. Он был стопроцентный пруссак, ничего славянского в нем не