Сыграй на цитре. Джоан Хэ

резко дергаю поводья; моя кобыла упирается. Непокорность!

      – Получишь репу и инжир! – шиплю я.

      Дергая все сильнее, я вынуждаю ее пойти рысью вниз по склону.

      – Оставьте вьючных животных! – рявкаю я на поток медленно идущих людей. – Покиньте повозки! Это приказ военного стратега Синь Жэнь!

      Они делают, что им велено, при этом не переставая хмуриться. Они любят Жэнь за ее благородство, Облако – за справедливость, а Лотос – за силу духа. Моя задача не в том, чтобы быть милой, а в том, чтобы вывести каждого жителя отсюда, с горы, в город, где нас уже должна ждать Жэнь с первой волной эвакуированных, другой половиной наших войск и – надеюсь – с судном для переправы на юг, чтобы я смогла обеспечить нас столь необходимыми союзниками.

      – Живее! – рявкаю я. – Люди тащатся чуть быстрее. Я приказываю, чтобы кто-нибудь помог мужчине со сломанной ногой, но тут появляется беременная женщина, которая, кажется, вот-вот родит, босые дети, малыши без родителей. Влажный воздух сгущается, превращаясь в густой туман, и давление в моей груди поднимается к горлу. Предвестник приступа удушья, если так вообще бывает.

      Даже не смей, думаю я, обращаясь к своему телу, пока еду дальше в строю, крича до хрипоты. Я проезжаю мимо вопящей девушки, зовущей свою сестру.

      Через десять человек я встречаю девушку помоложе в похожей жилетке, которая тоже горланит в поисках сестры.

      – Следуй за мной, – говорю я, тяжело дыша. Краем глаза я еще успеваю заметить воссоединение сестер, но тут молния обнажает лес. Животные хором взвизгивают – и моя лошадь в их числе.

      – Репа…

      Гремит гром, и моя лошадь встает на дыбы, а поводья …

      Они выскальзывают у меня из пальцев.

* * *

      Мы уже встречались со смертью. В этом отношении я ничем не отличаюсь от сотен, если не тысяч сирот. Наши родители умерли от голода, или от чумы, или из-за какого-нибудь разбушевавшегося военачальника, восставшего с войском из-за угасающей мощи империи. Возможно, тогда смерть и пощадила меня, но я-то знаю, что она там, затаившаяся тень. У некоторых хватает физических сил, чтобы убежать от нее. У меня иначе. Мой разум – вот мой свет и свеча. Пусть тень убегает от меня, а никак не наоборот.

      Так что мне не страшно, когда я погружаюсь в грезы про рай. Все это так знакомо. Белая плетеная беседка. Вложенные известняковые террасы. Небо в цвету магнолии. Музыка ветра, пение птиц и всегда, всегда эта мелодия.

      Мелодия цитры.

      Я лечу за знакомой музыкой над озерами из розовых облаков. Но розовый цвет исчезает, и грезы превращаются в кошмар воспоминаний.

      Звон сошедшихся клинков. По улице несутся громоподобные скакуны. Наконечник копья пронзает туловище, плещет багряным… Я хватаю тебя за руку, и мы бежим. Не знаю, друзья нам эти воины или враги, откололся ли сейчас какой-то полководец от империи и провозгласил себя царем или это силы империи, пришедшие, чтобы освободить нас, а может быть, убить. Мы просто сироты. Даже не люди для этих воинов. Все, что мы можем сделать, это пытаться спастись от них бегством. Бежать. Твоя