Дневник бывшего коммуниста. Жизнь в четырех странах мира. Людвик Ковальский

Союз и нацистская Германия стали политическими союзниками в конце тридцатых годов. Дружба эта закончилась в июне 1941 года, когда Германия напала на СССР. Мне было почти 10 лет. Спустя пять месяцев в течение недели мы находились между двумя армиями. Красная Армия отступила из Деденево (после взрыва железнодорожного моста через канал), а немецкая не вошла. Немцы остановились приблизительно в трех километрах от нашего поселка и бомбили нас с воздуха. Взрывной волной выбило стекла и в доме для престарелых, в котором работала мама. Из-за холода там умерло много жителей. Некоторых из них мама на своей спине перетащила в близлежащую больницу.

      Потом она работала в этом госпитале, а я скрывался в подвале церкви, расположенной как раз напротив больницы. Церковь была разрушена еще во время революции и использовалась в качестве овощного склада. В ее подвалах хранились тонны моркови и картошки, свезенные из близлежащих колхозов. Потом эти овощи увозились из церкви по разнарядке правительства. Вот на этих мешках и скрывались от бомбежки около ста человек. Я был среди них.

      1.3. Между двумя армиями

      Я помню и другой драматический момент. В короткое затишье между бомбежками мама пришла ко мне в убежище и сказала, что было бы лучше, чтобы я был в больнице вместе с ней. Только мы приготовились покинуть церковь, как вновь началась бомбежка. Одна бомба попала прямо в больницу, под обломками которой погибли около ста человек. Мы слышали крики о помощи, но ничего не могли сделать. В начавшемся пожаре сгорели заживо те, кто выжил при бомбежке.

      Первая победа советских войск во Второй мировой войне, когда немцы были вынуждены отступить от Москвы, произошла именно там, где мы жили. Через неделю после их отступления я пешком дошел до брошенного немецкого танка и взобрался на него. Со временем канонада становилась все слабее и слабее.

      Но в нашей жизни начался трудный трехгодичный период голода и лишений. Как и большинство наших соседей, мы выращивали картошку, а летом я ходил за грибами и ловил рыбу. Зимой мы страдали от холода. Иногда мне удавалось стащить немного дров с лесопилки. И это позволяло хоть ненадолго согреться. Мы жили в большом бараке, на каждую семью в нем полагалось по одной комнате. Половину комнаты мы использовали как хранилище для картошки, распределяя ее таким образом, чтобы ее хватило до следующего лета. Весной мы иногда питались птичьими яйцами, разоряя их гнезда. Выручала также свежая крапива, из которой можно было варить суп. При возможности мы ели птиц (когда удавалось их поймать), а также ягоды и грибы. Летом было легче. Но я помню ощущение постоянного неутолимого голода. Это воспоминание прошло со мной всю жизнь.

      1.4. Возвращение в Польшу

      В 1943 году мама начала работать в польской организации в Москве. Так я попал в летний лагерь для польских детей. Оказалось, что я с легкостью перешел на польский язык, на котором мы всегда говорили дома до папиного ареста. Потом мама перешла работать медсестрой в Польском детском доме, а я поступил в польскую