Договор на нелюбовь. Евсения Медведева

как! То, что у тебя много денег не означает, что ты можешь манипулировать людьми!

      – Так, я сейчас озвучу свои условия и готов выслушать твои, как только ты созреешь, Катерина. Ты получишь то, что захочешь, если станешь моей женой на год. Перед тобой откроются все дороги, и уже никогда не закроются, слово даю. Но ты станешь моей на год.

      – Ты больной.

      – Возможно, но это мои условия.

      – Прощай, Царёв.

      – До встречи, Ростова, – Он отпустил мою ладонь, быстро сел в машину и уехал…

      Глава 9.

      – Ростова! Вставай! – крик с первого этажа разбудил меня. И это был вовсе не вкрадчивый голос мамы, а бас Севы Батюка.

      – Батюк! – завизжала я и, завернувшись в плед, выскочила на лестницу. – Восемь утра! Восемь! Какого черта?

      Мой любименький дружок сидел на последней ступени и чинил мясорубку, что спалила вчера мама. Она всегда его напрягала домашними делами, пользуясь мужскими руками.

      – У меня выходной, поэтому собирай свою жопку и идём на пляж. Вот только позавтракаю, – Костя помахал мне и ушёл на кухню. – Ирина Николаевна, все готово. Теперь мне можно вот тех пирожков? Руки я помыл.

      – Нахлебник, – сбросила пижаму, умылась и натянула джинсовый сарафан. – Мама, прекрати его подкармливать, говорят, потом не выгнать вот таких гостей.

      – Кать, я его с первого класса подкармливаю, – мама поймала меня на последней ступени лестницы, не позволив броситься на нагло улыбающегося Батюка.

      – Знаю, поэтому он вот так бесцеремонно вламывается в дом! Говорю же – не выгнать!

      – Какая муха тебя укусила? – вступилась бабушка, обожающая Севу нежной любовью. – Что ты накинулась на мальчика?

      – Мальчика? – я сняла с огня гейзерную кофеварку и пошла в столовую, где на веранде уже был накрыт круглый стол с белой скатертью. – Разве мальчики бывают двухметровыми, бабушка? Я думала, что это уже называется мужчиной.

      – Кать, – опустил голову Батюк, стреляя в меня виноватым взглядом. – Ну, ладно тебе. Кто обидел?

      – Её попробуй обидь, – хихикнула бабушка, выкладывая горячие булочки на блюдо. – Сама кому угодно голову откусит.

      – Поэтому и одна до сих пор, – заржал Сева, неся булку ко рту, но я ловко вырвала его добычу и забрала себе корзину с дымящимися круассанами.

      – Бабуля, – заныл он, давя на старушку сверхжалобным взглядом.

      – Катерина! – бабушка хлопнула по столу рукой, и мы притихли. – С самого садика цапаются! Когда вы уже мирно жить начнёте?

      – Никогда! – хором ответили мы и отвернулись друг от друга.

      – Кать, а ты во сколько вчера вернулась? – Мама забрала у меня из рук булки, выставила их в центр стола, а на мою тарелку положила сосиски в тесте.

      – А где ты была? – Сева забыл про обиду, обернувшись ко мне.

      – С друзьями ужинала, – пожала плечами я, вспоминая чисто Царёвский жест.

      – С какими?

      – Сева, жуй, а то в твой рот оса залетит, как в прошлый раз!

      – Там шмель был! Гигантский!

      – Оса!

      – Шмель!

      – Стоп-игра, –