Сломанная любовь. Евсения Медведева

опустил руку на плечо, резко схватил за шею сзади и рывком прижал к своему лбу со стуком. Пальцы его впивались в кожу, делали больно, но я терпела, готовая принять всё, что он приготовил для меня…

      – Какого х… хрена ты не сказала мне, что этот придурок достает тебя?

      Я молчала, не в силах произнести ни слова. А как можно было рассказать? Как мне было рассказать, что практикант по физкультуре зажал меня меж книжными стеллажами школьной библиотеки? А когда я рассказала об этом завучу, то этот придурок свалил все на меня! Сказал, что я прохода ему не давала! Сама провоцировала!

      – Сладкая, я последний раз спрашиваю.

      – Мне было стыдно…

      – Мы могли решить это уже давно, а теперь тебя исключают из школы! – зашипел Мирон. Его губы едва касались моих, дыхание обжигало кожу, а скулы вибрировали от гнева.

      – Он… он сказал, что, если я…

      – Замолчи, иначе я догоню его и убью! Он тебя трогал… Я даже себе этого не позволяю.

      – Мироша…

      – Иди домой, я все решу…

      ***

      – Если ты еще раз её обидишь, я тебе голову откручу! – орал Батюк, не обращая внимания на то что полностью обездвижен, и если кому-то сейчас открутят голову, то это будет явно не Королёв. Он дергался, делал себе больно, а Мирон внезапно успокоился. Рассматривал красное лицо Севы, медленно наклоняя голову из стороны в сторону, а потом достал одной рукой пачку сигарет, ударил по дну, поймал губами одну, щелкнул зажигалкой и закурил с таким удовольствием, что захотелось подойти и забрать!

      – Отпусти! – сделала шаг… ещё… ещё… подошла со спины и положила ладони на его руку, которой он сжимал запястья Батюка. – Отпусти, Мироша.

      – Проси, Сладкая, – усмехнулся Мирон, сделал затяжку и вложил сигарету мне в губы, словно мысли мои прочитал. Я закрыла глаза, втянула отравляющий дым с ароматом горького шоколада, протолкнула в легкие, задержала и с силой выдохнула в него.

      – Я прошу тебя, отпусти Севу.

      – Ты драться будешь ещё? – Мирон дернул рукой, нарочно причиняя боль Батюку и медленно, будто нехотя отвёл от меня взгляд.

      – Я убью тебя, если обидишь её! – вновь заорал Сева, а Катерина зарыдала в голос, кусая от ужаса кулак.

      – Пароль верный, – Мирон ослабил хватку, Сева быстро распрямился, но тут же рухнул спиной на дверь заднего выхода от резкого толчка Королёва. – Но и ты помни, друг мой, что я только на первый раз прощаю то, как ты говорил с Лялькой. С ней никому нельзя так говорить. Ясно?

      Королёв опустил локоть, которым прижимал Батюка к стене, и отошел, а затем и вовсе руку ему протянул.

      – Мир?

      – Отвали! – Батюк задумался, но потом всё же ответил на рукопожатие.

      – Вот и славненько. Катерина, сама отвезёшь друга? Или помочь?

      – Я сама, Мирон… Сама… – Катя утягивала друга на парковку, тревожно оборачиваясь на меня.

      – Отлично, с меня мороженое, Царёва.

      Я развернулась на каблуках, намереваясь