Цветы жизни, или Родителей не выбирают. Александр Цыпкин

она нунчаками в воздухе крутит, мастерство бесшумного боя демонстрирует. Но Лиля грудью кидается на мою защиту:

      – Ну, мам!

      Уходит за пивасом.

      И это все?

      – Что «мам»? – кричит мама в сторону кухни. – Встретила соседку, помнишь, наискосок на пятом? Так у нее дочь спилась. Говорит, с мужем за компанию. Он пил, и она рядом, чтобы ему меньше досталось.

      Но Лиля не слышит, она еще на кухне.

      Черкашом по уху просвистело, почти не больно, увернулся.

      – Так что ты думаешь? Этот гаденыш завязался и как огурец – развелся, новую себе нашел, ребенка родил, а дочь-пьянчужка к матери в двушку вернулась.

      Лиля ахает и прижимает открытую бутылку пива к груди.

      «Да дай же мне!»

      – А я ей говорю, еще хорошо, что у тебя двухкомнатная квартира, а у меня-то однушка!

      Не успел увернуться – по голове с налету. Кровь медленно стекает со лба, заливает глаза, капает на скатерть.

      Лиля задумывается…

      Мама вытирает окровавленные нунчаки, улыбается, ловлю ее многозначительный взгляд в отражении в бутылке.

      Звонок в дверь, долгий, пронизывающий… леденящий душу. Из коридора тянет холодом и безысходностью.

      – Смирницкие пришли! И с ними сын. Сережа со «Вдовой Клико», скотина. Лилин бывший.

      А так хотелось еще пожить.

      И мы все вместе за столом. Ждем речи президента. Сережа надевает боксерские перчатки:

      – Ген, кем работаешь?

      – Писателем.

      – Кем? Извини, уши заложило после самолета, я же прямо с конференции, из Ниццы. С корабля на бал, как говорится. Вы были с Лилей в Ницце?

      Хук справа.

      – Нет, но Гена был в больницце… – хихикает мамуля.

      Апперкот.

      – А что ты, кстати, написал?

      – Гена еще ничего не написал, но он пишет, – Лиля, жена, выбегает на ринг для робенькой поддержки.

      – Что-то очень гениальное, судя по срокам. (Снова мама.)

      – Писатель – это круто! Если хочешь, могу поговорить с нашими рекламщиками, возьмут тебя в штат.

      И тут Лиля с ноги под дых:

      – Гена, это будет грандиозно! Ой, Сереж, а ты правда можешь? Это удобно?

      И снова мама с косым снизу:

      – Конечно, удобно, Лиля, Сережа ведь начальник. Босс.

      Лиля наклоняется к Сереже и теребит его за плечо. Тот улыбается:

      – Да ладно, какой босс. У нас все демократично в компании. Тачку новую вот взял, «ламборгини».

      Ну ты ее еще тыкни своим хреном, посмотрим все вместе, что моя жена упустила.

      Мама добивает:

      – И у Гены тоже импортная. Как ее… каршеринг.

      Все ржут. И Лиля тоже. Нокаут.

      Под бой курантов все чокаются, загадывают желания, целуются… Лиля обнимает меня и целует в губы:

      – С Новым годом, любимый! Желаю твоей жене богатого и знаменитого супруга.

      Смеется. Она инфицирована, ее не вернуть.

      – С Новым годом, любимая!

      И мама улыбается, глядя на нас:

      – Голубочки мои, на Рождество у нас! Тем же составом. Гена, не спорь. Это традиция!

      Ужас