Женька. Михаил Сергеевич Проскуряков

ь каменную картошку. Газ в доме отключили, а подходить к печи опасно. Поэтому, после тщетных попыток, я ложусь на пол и смотрю на прыгающие тени на стене. Сейчас-это самая интересная игра на свете. Сон медленно приближается, и окутывает меня самым теплым одеялом, что я тут же засыпаю. Во сне мне тепло, не хочется кушать, и вообще ничего не хочется, летишь куда-то и не думаешь ни о чём. Просыпаюсь я оттого, что тетя Люба, это наша соседка, греет меня, и заставляет есть какой-то бульон. А меня не надо заставлять, я ведь не отказываюсь, никогда не отказывался. Без слов, опустошаю полную тарелку залпом. Следом теть Люба поддает еще одну. Серега хохочет, это мой друг. Вообще мне повезло с соседями, Тёть Люба часто приходит к нам в гости, правда, с мамкой она не общается, но зато всегда приносит нам овощи и мясо. Серега-это её сын, он мой самый лучший и единственный друг.

      Несколько лет назад, за отцом пришли какие-то двое мужчин. Я их сразу узнал, они приходили часто. Сначала они о чем-то долго беседовали. О чем-то таком, о чём детям нельзя знать. Поэтому на время их встреч, меня закрывали в комнате, а мать и Васютка стояли в коридоре, и делали вид что ничего не слышат. На следующий день они пришли снова, но больше уже не разговаривали, а просто забрали отца с собой. Мать долго уговаривала их, падала на колени, и постоянно показывала пальцем на меня и Васютку. Это вызвало эффект, потому что нам они пообещали, что это ненадолго, и он скоро вернется. Но он так и не вернулся. Мать резко стала какой-то холодной, вечно недовольной и с запахом алкоголя. К Васютке она подходила редко, а меня постоянно бранила. Иногда, к нам в гости, заходили какие-то люди. Но после того как исчез отец, они стали появляться чаще. Со мной они были добрыми, а с матерью невыносимыми и жестокими. Постоянно что-то проверяли, искали, и делали замечания. Уходя, записывали всё в свой толстый блокнот. Я был против таких неблагодарных гостей, поэтому решил в следующий раз высказать им своё недовольство и выставить их за дверь. Когда они снова приехали, я был наготове. Они всё осмотрели, а я ждал, когда же они достанут свой блокнот. Но в этот раз блокнот они не достали. Женщина приказным тоном сказала, чтобы я собирал свои вещи, и показал её помощнице, где хранятся вещи брата. Я так испугался, что потерял дар речи, и немедленно принялся выполнять. Сначала мать сильно сопротивлялась, боролась за Васютку и за меня, ругалась матом, падала на колени и молилась, но потом как-то вдруг резко ослабла, стала такой маленькой и беззащитной как ребеночек. Села на пол, закрыла голову и завыла. Васютка выл вместе с ней, а я не понимал, что происходит, но слезы лились рекой. Нас посадили в белый мини автобус, и повезли. Я так мечтал, чтобы вышла мать, забрала нас, отвоевала, но она так и не вышла. Ехали мы долго. Братишка то и дело кричал, но женщина как-то быстро смогла найти к нему подход, она была доброй с ним и нежной. Так у мамы никогда не получалось. Потом, она вышла вместе с ним около бело-синего здания, а меня повезли дальше. Васютку я тогда видел в последний раз.